Первая вокруг света
Шрифт:
Я галсировала в сторону порта со скоростью семь узлов. Паруса почти лежали на воде. Я понимала, что парусов слишком много, а сама комбинировала, как галсировать ночью в гавани в такую погоду. Ветер усилился до 55 узлов и заставил меня сбросить грот, но скорость яхты все равно была шесть узлов. Один поворот, второй — полветром входила за волнолом и вглубь гавани, не слишком заметно приближаясь к следующим воротам с огнями. В это время прилетела полицейская моторка, очевидно, здесь были те же порядки, что в Дурбане.
— Входишь в порт? Если да, то плыви за нами.
Мысль хорошая, но как это сделать? Я как раз пыталась плыть в указанную сторону. Моторка покрутилась вокруг:
— Дадим буксирный трос, будет быстрее. Здесь уже близко до клуба.
Но я, как всегда, предпочитала собственное снаряжение. Вытащила бухту буксирного троса на палубу, заложила за носовую лебедку и провела через ролик. Экипаж моторки из вежливости хотел получить трос из рук в руки. Напрасно я кричала, что брошу
Полицейская моторка передала трос второй, которая вошла в яхтенную гавань. Хорошо, что меня не заставили ждать до утра на карантинном буе. С берега протянулись руки к швартовам. Кто-то воскликнул по-польски: — Приветствуем в Кейптауне!
На высокой набережной стояла небольшая толпа и радостно говорила по-польски. Нашелся даже большой букет цветов. Так мило встретили меня экипажи находившихся в Кейптауне польских судов. Мне показалось, что я вернулась на родину.
Даже таможенник с полицейским подождали с формальностями, пока земляки радовались мне в зале клуба. Я сидела, среди улыбающихся людей, ослепленная светом и оглупевшая от шума. Путала экипажи, капитанов, механиков. С трудом отвоевала возможность сменить мокрую штормовку и резиновые сапоги. Не ощущала ни усталости, ни сонливости. В мыслях, наверно, все еще входила под шторм в порт. Вскоре пошла домой телеграмма: «Мазурка» пришвартовалась 21 января в Кейптауне».
Начало гонки
Пребывание в Кейптауне я представляла в виде длительного отдыха, чередующегося с подготовкой к последнему этапу плавания. Однако жизнь внесла в мои планы существенную поправку уже на следующий день. Утром я узнала об успехе английской яхтсменки Найоми Джеймс. [9] Весть об ее одиночном плавании вокруг света дошла до меня еще в Дурбане. Однако тогда она не вызывала тревоги: Найоми одолела всего лишь четверть пути. А тут мне сообщили, что англичанка уже подходит к западным берегам Южной Америки и 1 февраля надеется быть в Рио-де-Жанейро. Ее яхта была на 6 м длиннее и безусловно шла быстрее «Мазурки». В самом ли деле она плыла так быстро, что за восемь недель пролетела через два океана, я не была уверена, тем не менее дело выглядело серьезно. Все мои планы об отдыхе и туризме требовалось отставить и заняться подготовкой к старту в гонке, которую уготовила мне судьба. «Мазурка» заработала абсолютное первенство и допустить ее поражения было невозможно.
9
27-летняя Найоми Джеймс, дочь новозеландского фермера и жена известного английского яхтсмена Роберта Джеймса, вышла в одиночное кругосветное плавание 9 сентября 1977 г. из Дартмута на яхте «Экспресс-крусэйдер» («Экспресс-крестоносец») Финишировала она через 272 дня — 8 июня 1978 г., на полтора месяца позже Кристины Хойновской-Лискевич. Найоми вошла в историю яхтенного плавания как первая женщина, совершившая одиночное плавание с обходом вокруг грозного мыса Горн. Об ее интересном плавании можно прочитать в журнале «Катера и яхты», № 5 за 1981 год.
Через неделю я получила еще одно известие, сильно отличавшееся от предыдущего: Джеймс вроде бы находилась в тысяче миль от восточных берегов Австралии. Разница в целый океан — не пустяк, но на всякий случай я решила рассматривать ее местоположение опасным для меня и не терять ни одного дня. Так же считали экипажи польских рыболовных судов, стоявших в порту. В те дни Кейптаун выглядел почти польским портом: суда «Бонито», «Индус», «Вега» и «Орцын» меняли экипажи и проводили ремонт. Позднее к ним присоединился «Гриф поморский». У каждого причала развивался бело-красный флаг, а в яхтенной гавани еще один — «Мазурки». Экипажи именно этих судов устроили мне шумную встречу в момент прибытия в порт, а на следующий день приступили к ремонтным работам на яхте. На «Индусе» отремонтировали поврежденную часть подруливающего устройства — вернули его почти новым, судовой электрик проверил электрооборудование, механики навели чистоту. Экипажу «Мазурки» дали задание отдыхать после трудного плавания. Я получила приглашение на все суда одновременно, а от «Бонито» — на полный пансион с отдельной каютой. Как ни заманчиво было это предложение, я им не воспользовалась. Кейптаун — далеко не спокойный порт. Почти каждое утро на голубом небе появлялись белые облака и скатертью накрывали Столовую гору. К полудню с нее срывался очень сильный юго-восточный ветер и мчался в порт. Он выл, свистел и заставлял максимально напрягаться швартовы. В этих условиях яхту лучше было не оставлять.
Капитан «Бонито»
Мне приходилось действовать на нескольких фронтах: соответствующие сервисные службы проверяли оба моих двигателя и радиотелефон, знакомые помогали делать покупки. Это было для меня очень важно: порт располагался от центра очень далеко и даже в самом порту, очень обширном, обходиться без машины было трудно.
Атмосфера непрерывной спешки не очень благоприятствовала налаживанию светских контактов, вероятно поэтому некоторые сторонились «Мазурки». Я тоже не всегда могла сохранить безупречную вежливость и даже прослыла конфликтной особой после беседы с местными журналистами. Позволила себе высказаться довольно нелестно о технологии, примененной при изготовлении подруливающего устройства и зарядного агрегата, доставлявших мне столько хлопот, и заявила, что могу обосновать свои претензии расчетами и схемами. На следующий день в прессе появились статьи с захватывающими заголовками: «Английский мусор осложняет рейс польской яхтсменки». Конечно, бомба не разорвалась, но часть людей осталась недовольна моим острым и недипломатичным высказыванием. Однако были и такие, которые обрадовались, что кто-то наконец публично сказал правду. К счастью, экипажи судов не принимали близко к сердцу мой далеко не ангельский характер. Они знали, почему меня нервирует каждый лишний день стоянки и о какой ставке идет речь.
В «Ройал-Кейп яхт-клубе» я также нашла полное понимание. Местным яхтсменам мои проблемы были ясны — они понимали, что я хочу выиграть эту неофициальную гонку, и очень выручали меня. Вне очереди мне дали на сутки место на слипе. Подводная часть не сильно обросла, однако шлифовка и новый слой краски могли увеличить скорость. А при длительном пробеге даже пол-узла идет в зачет. Время так подгоняло, что я погрузила часть продовольствия на яхту, когда та находилась еще на слипе.
Ремонты, чередуемые с покупками и многочисленными визитами на польские суда, оставляли очень мало времени на общение в клубе. Но появилась «Бетти Дж.» с Леонардом и Бетти — и время должно было найтись. Они также обходили мыс Игольный большой дугой без остановок в портах, при точно такой же погоде, как и я. Теперь мы вместе удивлялись, куда девались юго-восточные ветры в этой части земного шара, которые так расхваливало Британское адмиралтейство. Сообщили, что экипаж «Саги» вскоре после выхода из Дурбана потерпел аварию: сломалась мачта и они вернулись в порт на аварийном такелаже. Хорошо, что люди не пострадали.
Следом появилась «Винчилла». Ее экипаж — симпатичная южноафриканская пара с двумя детьми — стартовал из Дурбана и собирался в кругосветное плавание. Путь до Кейптауна был их первым морским крещением. Еще в Дурбане они советовались со многими яхтсменами, но никто не предполагал, что у них такие смелые планы. Мы с Леонардом слушали рассказ храброй семейки и у нас волосы вставали дыбом. Плыли от порта до порта, вся их навигация заключалась в том, что они считали… горы на берегу. Только от нас услышали о существовании различных морских карт, в том числе содержащих планы портов и отдельных островов, — это была для них сенсационная новость. Весьма сожалели, что не знали об устройствах, называемых радиомаяками, и об использовании радиопеленгов для определения местоположения. Об астронавигации мы не стали даже спрашивать — чтобы не пугать их. Они советовались, как им плыть дальше — вдоль берегов возле пляжей или сразу к острову Св. Елены, расположенному от Кейптауна в 1700 милях. Мы не знали, что и сказать… Наверно, все же лучше было бы двигаться вдоль пляжей: на пути к Гибралтару лежат еще и Канарские острова, откуда в пассате трудно не попасть в одну из Америк. Эта пара была, к счастью, исключением. Большая часть яхтсменов, встреченных мной в Кейптауне, имели огромный опыт. Местные — тоже. Трудные условия плавания в этой акватории не терпели дилетантов.
Сразу же после «Мазурки» пришел в порт немецкий яхтсмен-одиночка Ролло на маленькой яхточке «Сольвейг». Наши пути пересекались где-то на Таити. Ролло плыл через Новую Гвинею, провел на великом острове четыре месяца — снимал фильм для телевидения. Еще четыре плыл до Кейптауна, что называется с яхтсменской настойчивостью. Ролло был загнан не меньше меня — такова судьба одиночного яхтсмена в порту. Он ожидал приезда близкого человека, я — тоже. Муж неожиданно сообщил по телефону, что на несколько часов сможет прилететь в Кейптаун. Наши рыболовные суда меняли экипажи: утром прибывала новая смена, а вечером отправлялась домой прежняя.