Первая встреча – последняя встреча
Шрифт:
«Вор, вор, украл бутылку!» Мы переживаем, вдруг его схватят! Еще повалят, начнут бить. Но он успел добежать до вагона... Вскочил в трогающийся поезд... Это сейчас смешно слушать, а как было трагично... В Москве нас встречали и повезли в гостиницу «Метрополь». Там мы прожили около трех лет.
Эльдар Рязанов. Как и где состоялся первый концерт? Как принимала публика зарубежную диковинку?
Лидия Владимировна. Первый концерт состоялся в Доме актера на Пушкинской площади. Была вся театральная артистическая элита. Все народные, все заслуженные. Начали концерт попозже,
И певцы, и балетные. Кто-то из правительства даже.
Я помню, мне показали, что в первом ряду сидит рыжеволосый молодой мужчина в военной форме, и сказали, что это Василий Сталин. Он разговаривал с Гурарием, известным фотографом, и рассказал ему, что, мол, у отца есть пластинки Вертинского. И когда он устает, то заводит «В синем и далеком океане».
Эльдар Рязанов. Как артистическая Москва встретила блудного сына?
Лидия Владимировна. Бесподобно, восторженно. Но потом был такой случай. Важная большевистская дама, ее фамилия Землячка…
Эльдар Рязанов. Это была большая коммунистическая шишка. Была даже улица ее имени, на особняке мемориальная доска…
Лидия Владимировна. …Так вот, эта Землячка была на концерте Вертинского и на следующее утро звонит Щербакову. Как его?..
Эльдар Рязанов. Александр Сергеевич. Это был человек, который ведал идеологией в ЦК ВКП(б).
Лидия Владимировна. Идеологией, да. Звонит и докладывает: «Я вчера была на концерте Вертинского, послушала его репертуар. Ему надо создать новый. Это абсолютно не имеет отношения к нашей идеологии». Может быть, не такая в точности формулировка была, но смысл такой. Вскоре у них состоялось партийное заседание…
Эльдар Рязанов. Наверное, политбюро…
Лидия Владимировна. Политбюро, да. И был Щербаков. И Хозяин, как его называли, – Иосиф Виссарионович. Щербаков говорит: «Мне звонила Землячка. Она была на концерте Вертинского и сказала, что его репертуар не соответствует нашей идеологии, что ему следует написать другие песни». Сталин выдержал большую паузу. Он, кажется, замечательно умел делать паузы…
Эльдар Рязанов. (Саркастически): Он замечательно делал не только паузы…
Лидия Владимировна. Понимаю вас. Он сказал: «Зачем писать новый репертуар артисту Вертинскому? У него есть свой репертуар, а кому не нравится, тот пусть не ходит и не слушает».
Эльдар Рязанов. То есть он защитил Александра Николаевича.
Лидия Владимировна. В общем, да, хотя были сказаны одна-две фразы.
Эльдар Рязанов. Этого было достаточно, чтобы фразы стали известны всем, кому положено. Но я знаю, что из огромного количества песен Александра Николаевича, а их несколько сотен, ему разрешили петь только около тридцати.
Лидия Владимировна. Да. Всего-навсего. И всегда сидел какой-то ревизор, который проверял, не поет ли он чего-то недозволенного.
Единственной
Году, наверное, в сорок пятом мне – студенту второго курса ВГИКа – удалось раздобыть билеты на концерт Вертинского. Вечер проходил в зале Московского областного педагогического института. Первое впечатление – на сцену вышла немолодая высокая хищная птица, во фраке. Скорее, неприятная. Но вот он запел, и мощное биополе артиста накрыло зал. Песни в его исполнении оказались чудом искусства. Меня тогда потрясла необыкновенная пластика его рук. Напевая, он сопровождал музыку и стихи жестикуляцией. Каждый жест был продуман, отточен и выразителен. Напоминало изысканный балет, только исполняемый не ногами, а руками. В результате каждый номер становился маленьким чудесным спектаклем.
Эльдар Рязанов. В сорок шестом – сорок восьмом годах громили творческую интеллигенцию. Были партийные постановления и о кино, где уничтожали Эйзенштейна, Пудовкина, Лукова, Козинцева и Трауберга, и об опере Мурадели «Великая дружба», где вытерли ноги о композиторов,иожурналах «Звезда» и «Ленинград», где Ахматову объявили «полумонахиней, полублудницей» и Михаилу Зощенко тоже всыпали по первое число. Как же в этом идеологическом шабаше уцелел Вертинский со своим «импортным» репертуаром?
Лидия Владимировна. Нам рассказали, что в постановлении об опере «Великая дружба», в конце его, был большой раздел, где громили Вертинского. Очень сверхстрогие формулировки.
Сталин сидел с карандашом, читал, потом взял карандаш, зачеркнул этот раздел крест-накрест и сказал Жданову: «Дадим артисту Вертинскому спокойно дожить на родине». Вот так.
Эльдар Рязанов. Защитил второй раз…
Лидия Владимировна. Вертинский очень часто давал благотворительные концерты. Их тогда называли шефскими.
В разговор включаются дочери – Анастасия и Марианна.
Анастасия. Он всегда пел, как только его просили об этом.
Лидия Владимировна. Это была его человеческая потребность. Он пел для детей, потерявших отцов на фронте, для раненых, для старых актеров в домах ветеранов сцены. Чем больше был сбор, тем больше он радовался. Значит, больше денег достанется тем, ради кого он пел.
Марианна. Папа был удивительно добрый человек.
Лидия Владимировна. Он безумно нервничал, когда ему говорили, что дети в школе голодают. Что не хватает денег на школьные завтраки. Много детей было из бедных, необеспеченных семей.
Марианна. И папа давал каждый год концерты в нашей школе номер сто семьдесят девять. А в Москве у него сольные выступления были очень редки. И на эти школьные концерты съезжалась вся Москва.
Лидия Владимировна. Ставили довольно высокие цены за билеты. Он пел, естественно, бесплатно. А все деньги отдавал школе – чтобы купили неимущим детям школьную форму, чтобы кормили их завтраками.