Первенец
Шрифт:
Ципрус с еще одним поваром вынесли два подноса, заставленных посудой. Аромат еды тянулся за ними шлейфом, наполняя огромный зал столовой пряно-овощным великолепием. Повара заучено и четко, будто сдавая норматив, поставили тарелки и выложили на салфетки приборы. У Куны немедленно и неприлично громко заурчал живот, а слюной можно было захлебнуться. Тушеное мясо золотилось подливом, овощи в специях были припорошены мелкорубленой зеленью. Рядом на плоской тарелке остывала только что выпеченная лепешка, щедро посыпанная кунжутом, а в бокал на высокой ножке повар налил ягодный морс рубинового оттенка.
– Благодарю, - кивнул Наилий и повара снова оставили их вдвоем, - приятного аппетита, дарисса. Думаю, все разговоры подождут.
Куна наугад взяла одну из вилок и, наколов кусочек телятины, отправила его в рот. Мясо было по-настоящему восхитительным. Слов описать его не хватало, эпитеты не подбирались. Бездна с ней, с помпезностью ресторана, вычурностью сервировки и правилами этикета. Еду придумали для того, чтобы есть. Куна не замечала ничего вокруг и остановилась только, когда тарелка опустела. Хотелось заурчать как сытый довольный кот, а потом еще долго вылизывать подлив с посуды. Но нет, это слишком.
Голос Наилия вернул в реальность. Куна вдруг обнаружила рядом с собой и генерала и слегка взволнованного повара. Он ставил посуду на поднос, а сам внимательно смотрел на полководца.
– Ципрус, ты что с телятиной сделал? Она невероятная.
Наилий не улыбался, но в интонациях и в том, как он провожал взглядом пустую тарелку, чувствовалось его отношение. Повар едва заметно выдохнул. Понравилось генералу.
– Ничего особенного, Ваше Превосходство. Готовил к ужину, оставил телятину на слабом огне, чтобы дошла, а Совет все не кончался. Пока столовую закрыл, пока с делами управился, в общем хорошо так мясо в духовке полежало, попробовал, аж самому понравилось.
На этот раз генерал не выдержал. Уголки губ дрогнули и поползли вверх, а Куна поняла, почему Наилий никогда не улыбался. Ломалась броня, рушился тщательно выстроенный образ, время оборачивалось вспять. Сейчас перед ней сидел не грозный хозяин сектора, а обыкновенный мальчишка. Задорный, веснушчатый и слишком молодой для полководца. Она потянулась вперед, стараясь запомнить мгновение, впитать его и не покраснеть от смущения, но генерал провел пальцами по губам и стер улыбку.
– Спасибо, Ципрус, очень вкусно.
– Еще что-нибудь?
– спросил повар и обернулся к Куне.
– Может быть, десерт, дарисса?
Чувство переполнения в желудке ушло, стоило представить пышный бисквит со взбитыми сливками. Мужчины любят мясо, а юные девушки, полцикла ничего не видевшие кроме пшена, мечтают о другом. Наверное, это слишком явно отразилось на лице Куны, потому что генерал распорядился.
– Пирожных дариссе, мне не надо.
Повар кивнул и снова ушел, а Куна, окрыленная ощущением тепла и уюта, сама не заметила, как вопрос сорвался с языка.
– Вы не любите сладости?
– Моя любовь к ним началась и закончилась на карамели в интернате, - генерал убрал с колен салфетку и откинулся на спинку стула, - это единственное, что нам разрешали и варили мы её сами. Готовую разливали по формам, а потом начиналось самое интересное. Наставник помешен на совершенстве. Даже кубики и бруски домашней карамели должны быть строго определенного размера. Чуть сорвется нож, и он заставлял все переделывать.
Голос генерала убаюкивал. Чем дальше он погружался в воспоминания, тем сильнее. Куна тоже села удобнее и сложила руки на груди.
– Мы шли в наряд по карамели как на испытание, - продолжал Наилий.
– Соревновались, у кого раньше получится сдать партию без брака. Получалось почти всегда с первого или второго раза, но у нескольких кадетов коса на камень находила. То ли нервничали слишком сильно, то ли мелкая моторика никак не хотела срабатывать именно на карамель. Мы с Труром две недели ели один брак, дергались, переворачивали подносы. Я думал, она никогда мне не поддастся, но вдруг что-то щелкнуло внутри и пошло как надо. Трур с тех пор точен до филигранности, а я смотреть на сладкое не могу.
– Нас так по математике гоняли на курсах, - улыбнулась Куна, - только вместо карамели были интегралы. Чем хуже получалось, тем все более заковыристые задания выдавала наставница. До тех пор пока в голове не щелкало и тогда все вставало на свои места. Помню, как прозрела и смеялась над планшетом, не веря, что могла не понимать этого раньше. Несуществующие боги, где была моя голова?
Наилий кивал и больше не хмурился. Ципрус принес корзинку с заварными пирожными, политыми шоколадной глазурью. Они пахли ванилью, а когда Куна раскусила тесто, на язык потек нежнейший крем.
– Вы ведь хорошо учились, верно?
– задумчиво спросил генерал.
– Почему не пошли дальше, а устроились на работу?
– Из-за сестры, - пожала плечами Куна, удивляясь как легко об этом рассказывает, - из-за себя и матери. Есть каждый день важнее призрачной мечты о кулинарной академии.
– Вам нравится готовить?
– Очень, - снова улыбнулась Куна, - из одного теста столько можно всего сделать - дух захватывает. И пирожные, и булочки, и пироги с мясом.
Ей на мгновение показалось, что у Налия заблестели глаза, но он быстро отвлек следующим вопросом.
– А хотели бы учиться?
Она уже почти ответила, что да, но задумалась. Легко бросить работу сейчас, когда жалования матери хватает, а в холодильнике спрятаны таблетки для Аврелии на два цикла вперед, но что будет потом? Не придется ли бросать уже академию, чтобы вернуться в диспетчерскую? Упасть снова, не долетев до мечты. Зачем вообще нужны мечты, если реальность живет по другим законам? Аврелия каждый день упивается Наилием, а он сидит в столовой с ее старшей сестрой и рассказывает про карамель. У Вселенной своеобразное чувство юмора и богатая фантазия.