Первичный крик
Шрифт:
Так как маленький ребенок не в состоянии осознанно понять, что его отец садист или что мать лесбиянка, ненавидящая все мужское, то он начинает подсознательно верить в то, что поступая естественно, он поступает неправильно. Он во все большей и большей степени отрицает свои естественные наклонности; и так происходит до тех пор, пока он не становится полностью извращенной личностью.
Представляется, что многие гомосексуалисты не осознают и не понимают очевидного — они находятся в постоянной погоне за эрзацем. Многие из них воспевают однополую любовь, как высшее проявление истинной любви и ссылаются при этом на древних греков. Но в действительности это нереальная любовь нереальных людей. Яркость и интенсивность половым устремлениям гомосексуалиста придает потребность ощутить, наконец, любовь и таким образом положить конец давящему
«Каждый новый сексуальный контакт оставлял у меня чувство неполного удовлетворения, — говорил мне один бывший гомосексуалист. — Я думал, что все дело в члене, я хотел, чтобы он был больше и это желание гнало меня на поиски — пока я не находил то, что искал. Но после этого мне хотелось еще большего члена. Но когда я прочувствовал, насколько сильно я желаю любви отца, то понял, что искал я вовсе не член. Думаю, что я стал визжащим педерастом, потому что никогда не мог выплакаться в жилетку этому ублюдку». Этот больной рассказывал мне, что его женоподобное поведение в подростковом возрасте было проявлением невыплаканных слез, его мольбы о помощи — мольбы, которую он так и не смог высказать своему отцу.
Еще один пациент, родители которого были внутренне «мертвы» и полностью лишены способности чувствовать, говорил: «Теперь я понимаю, почему я так стремился к минетам с парнями. Думаю, я просто пытался высосать из них хоть каплю жизни». Все гомосексуалисты — как мужчины, так и женщины — прошедшие первичную терапию, согласны в одном: все их прошлые гомосексуальные контакты означали одно — мамочка (папочка), полюби меня! Если мы согласимся с тем, что гомосексуальность, в большинстве случаев, есть потребность в родительской любви, то сможем, тем самым, утверждать, что конечной целью гомосексуальности является гетеросексуальность. Не думаю, что такое утверждение является чисто семантическим. Оно означает, что истинной целью существования невроза является избавление от боли, чтобы страдающий неврозом человек стал, наконец, реальной чувствующей личностью. Значит, если первичная боль действительно пройдет, то следует ожидать, что пройдет и гомосексуальность, что на самом деле и происходит.
Все, что я сказал выше, подразумевает, что никакое количество гетеросексуальных половых актов не изменит гомосексуального состояния личности до тех пор, пока она не ощутит свою первичную боль. Половые акты с десятками женщин, как мне думается, не смогут ликвидировать отчаянную потребность в мужчине, как заменителе отцовской любви. Это также означает, что никакие объятия, поцелуи и ласки — неважно, мужчин или женщин, — осуществляемые в настоящем не смогут устранить сексуальное извращение.
От поцелуя женщины гомосексуалист испытывает абсолютно символическое чувство — чувство отцовской любви к себе. Эти поцелуи не удовлетворяют реальную потребность; правда, эту потребность не удовлетворяют и мужские поцелуи. Женские поцелуи могут даже усилить гомосексуальность у страдающего ею мужчины, так как временно маскируют потребность в отцовской любви. Тепло женского отношения, таким образом защищает гомосексуального мужчину от восприятия первичной боли, а именно ее-то он и должен испытать, чтобы стать гетеросексуальным.
Нуждался бы любой мужчина в половом акте с братом по полу, если бы в детстве его по–настоящему любила мать? Думаю, что нет. Мужчина нуждается в половых отношениях с мужчиной только из-за того, что в детстве был лишен любви обоих родителей, каждый из которых не любил его по–своему. Мужчина может искать однополой любви по разным причинам, но всякий раз это причины, которыми вовлек его в безнадежную борьбу не любивший его отец.
Если бы даже изумительно любящий отец появился неожиданно в доме, где живет мальчик–подросток, то это ни на йоту не изменило бы ситуацию. Если прошлое ребенка вынуждает его отрекаться от собственного «я» и от своих потребностей ради того, чтобы выжить рядом с отцом–садистом, то никакой любящий отчим, появившийся в доме позднее, не сможет уничтожить страшное прошлое. Это означает, что и теперь, находясь среди любящих его людей, ребенок продолжает страдать от ранее приобретенной первичной боли. Это утверждение подкрепляется наблюдениями, сделанными в других областях психопатологии, далеких от проблем гомосексуальности. Больные, родители которых с годами «смягчились», не могут, тем не менее, избавиться от напряжения и невроза, возникших в самом раннем детстве. Прошлое всегда стоит на пути настоящего. Если человек способен чувствовать любовь в настоящем, значит, он вообще способен полноценно испытывать любые чувства. Но ощутить полноценное чувство для невротика означает пережить сначалапервичную боль, ибо она неизбежно возникает, как только восстанавливается способность чувствовать. Только прочувствовав и пережив первичную боль, сможет невротик воспринять настоящую любовь.
До тех пор, пока существуют старые отрицания, они будут искажать и извращать поведения человека, делая его символическим. Например, гомосексуальные браки могут длиться годами. Кажется, что партнеры удовлетворены и любят друг друга, тем не менее, в их отношениях, которые характеризуются высоким уровнем напряженности, присутствует гомосексуальность (невроз). Почему? Потому что гомосексуальные любовники удовлетворяют друг друга символически, а не реально. Они пытаются получить друг от друга любовь отца. Стоит таким партнерам ощутить свои реальные потребности, как нужда в гомосексуальных половых актах отпадает сама собой [20] . Гомосексуальность не есть какое-то особое заболевание; это всего лишь один из способов удовлетворения отнятой и зачастую отрицаемой потребности.
20
Гомосексуальные браки неустойчивы как правило, именно потому, что это символические искусственные конструкции, которые просто по своей сути не могут долго удовлетворять обоих партнеров.
Что же касается исправления «греха» без разрешения невроза, то это лишь усугубляет ложь; сие означает притворный отказ от потребности в отцовской любви, но никто не может сделать это на самом деле, пока не уничтожена сама патологическая для взрослого человека потребность. Единственный же способ избавиться от потребности — это прочувствовать и пережить ее.
Идентификация личности и гомосексуальность
Если человек не имеет возможности быть самим собой, то ему, волей–неволей, приходится заниматься поиском своей идентичности. Эти поиски обречены на провал, так как идентичность есть не что иное, как реальное чувство своей сущности, каковое ему как раз и недоступно. Таким образом, поиск идентичности есть чисто невротическое действие, совершаемое неспособными на чувство людьми, которые нуждаются в том, чтобы что-то (или кто-то) сказало им извне, кем они являются по своей внутренней сущности. Пациенты, прошедшие курс первичной терапии не страдают от таких «идентификационных» кризисов. Так как они начинают реально себя чувствовать,им нет нужды гадать о том, кем они являются в действительности.
Первичная теория утверждает, что только в том случае, когда ребенку не позволяют быть самим собой, его, тем самым, вынуждают копировать — сознательно или подсознательно — поведение, идеалы, отношения и манеры других. Ребенок, воспитанный психически здоровыми родителями, не испытывает потребности идентифицировать себя с ними. Родители не хотят и не требуют этого от ребенка. Напротив, ребенку позволяют обладать теми свойствами личности, которые изначально присущи именно ему.
Для того, что прояснить сказанное, зададимся вопросом: «Обязательно ли мальчик, воспитанный в окружении женщин, вырастет женоподобным?» Мне думается, что нет. Если его будут по–настоящему любить, если ему позволят быть самим собой, то он вырастет, как ему и положено, настоящим мужчиной. Если такого же мальчика будут воспитывать страдающие неврозом женщины, то вполне вероятно, что у мальчика разовьется весьма женственный характер.
Люди, которые ищут ответ на вопрос «кто я?», делают это для того, чтобы стать не самими собой, а какими-то другими, для того, чтобы получить какое-то подобие, замену любви, от своих родителей. Все те способы, какими их вынуждали казаться,вместо того, чтобы быть,путают их так называемую идентичность. Единственная личность, с какой здоровый нормальный человек может себя идентифицировать — это он сам. Если же вы не можете быть самим собой, то вам придется искать замену самому себе. Одна женщина говорила мне: «В прошлом году я поехала в Европу, чтобы найти себя, но меня там не оказалось».