Первое мгновение вечности
Шрифт:
— Я была бы тебе признательна, если бы ты был более многословен, — заметила она.
Поттер тяжело вздохнул, повторять заново эту историю ему не очень хотелось, но выбора у него не было, потому что Гермиона из него душу вытянет, если потребуется. Пожевав губу, он вкратце пересказал минувшие события, вогнав гриффиндорку в молчаливую задумчивость. Его рассказ шокировал и напугал её, но Гермиона не была бы Гермионой, если бы на первом месте у неё не стояли логика и железная выдержка, поэтому девочка довольно быстро взяла себя в руки, и теперь
— Всё это очень странно, — сказала она.
— Что именно тебе кажется странным? — ласково поинтересовался Том. — То, что два чокнутых волшебника пытались убить нас с Гарри, или то, что мы выжили?
— Почему Квирелл считал, что кольцо может возродить Того–Кого–Нельзя–Называть? — снова проигнорировав сарказм Арчера, спросила гриффиндорка.
— Понятия не имею, — Гарри запустил пальцы в волосы, размышляя над её словами, — но это как-то связано с моим шрамом.
— Что? — в один голос спросили Том и Гермиона.
— А причем тут твой шрам? — добавил Арчер.
— А я не сказал? — удивился Поттер. — От этого кольца у меня шрам болел.
— И правда, — ворчливо пробормотал его друг, — зачем упоминать о такой мелочи? Подумаешь, шрам болит…
— Я только сейчас это вспомнил, — пожал плечами Гарри и помрачнел, — возможно, кольцо действительно имело какое-то отношение к Волдеморту.
— Почему? — заинтересовалась Гермиона.
— Ну, это же он оставил мне шрам, — пояснил мальчик, — думаю, он начинает болеть, когда рядом оказывается кто-то…или что-то так или иначе связанное с Волдемортом.
— Может, тебе стоит поговорить об этом с кем-то из взрослых? — предложила гриффиндорка.
— С кем, например? — ехидно бросил Арчер. — Вряд ли они что-то ценное посоветуют.
— А ты такой умный, что сам разберешься? — Гермиона скептически посмотрела на него.
— Что такого знают профессора, чего я не смогу выяснить сам? — уверенно бросил Том.
— Ой, дай-ка подумать… — девочка сделала вид, что размышляет о чем-то и через пару секунд посмотрела на Арчера. — Нет, ты прав, ты так умен, что и сам все узнаешь, — она язвительно улыбнулась: — Может тебе и учиться даже не надо? Иди сразу преподавать.
— Ой, Грейнджер, это что, сейчас был сарказм, да? — удивленно расширил глаза Том. — Я впечатлен!
Поттер зевнул, прикидывая, не поспать ли ему, пока Том и Гермиона упражняются в язвительности друг на друге. Все равно конструктивной беседы у них опять не получилось. К его радости в палату вошла медсестра и в корне пресекла назревающий скандал, выставив Гермиону за дверь. Том, ехидно улыбаясь, помахал рукой ей на прощание, на что гриффиндорка одарила его презрительным взглядом и гордо удалилась.
— Ах, как тихо, — блаженно улыбнулся Арчер, устраиваясь поудобнее на своей кровати, — слава Мерлину, она ушла.
— По–моему, не Мерлина за это благодарить надо, — буркнул Гарри, которому уже порядком надоело слушать ссоры друзей. — Ты мог бы и повежливее себя вести, между прочим.
— С кем? С Грейнджер? — Том поморщился. — Не проси. Это невозможно.
— Почему? — без особого интереса поинтересовался Гарри, которого начало клонить в сон.
— Потому что она невыносима, — пожал печами его друг.
— Как и ты, — зевнул зеленоглазый мальчик и уснул, прежде чем Арчер смог придумать достойный ответ.
Минут десять спустя Том в панике растолкал Гарри, глядя на него так, словно на Хогвартс напали враги.
— Что? Что такое? — сонно забормотал Поттер, не зная, что привело друга в такой ужас и куда теперь бросаться.
— Палочка! Где моя волшебная палочка?! — в смятении вопрошал тот, продолжая трясти друга, мальчик успокоился и снова опустил голову на подушку, закрывая глаза.
— А, это…прости, я забыл её в лесу, — зевнул он.
— Что?!
— Во–первых, не кричи так, я оглохнуть могу, а во–вторых, если ты продолжишь меня трясти, то меня на тебя вырвет, — проворчал слизеринец.
— Да плевать мне! Как ты мог забыть про мою палочку?! — продолжал негодовать Том.
— Ой, ну хватит! — взмолился Поттер, чувствуя, что его действительно начало подташнивать. — Она на твоей тумбочке.
Арчер тут же прекратил тормошить друга и метнулся к тумбочке проверять сохранность своей волшебной палочки. Убедившись, что она цела и невредима, мальчик выдохнул и уселся на свою кровать, вполоборота взглянув на Поттера.
— Ну и гад же ты, — заметил он.
— Это вполне естественно, я же слизеринец, — Гарри со смехом поймал брошенную в него подушку и, подложив её себе под голову, вознамерился снова уснуть.
— Эй, верни подушку, — Том подошел к его кровати, пытаясь вытащить свою собственность из-под лохматой головы друга.
— Какую подушку? — раздался невинный вопрос, в то время как рука Гарри уцепилась за другой край подушки, удерживая её на месте, Арчер зарычал и со всей силой дернул наволочку на себя. Раздался характерный треск, и в воздух взмыли многочисленные перья. Том, потеряв равновесие, свалился на пол и остался лежать там, заливаясь смехом, а Гарри в безмолвном негодовании медленно покрывался белоснежными перышками, которые плавно опускались на его лицо и волосы, прочно застревая в буйной шевелюре.
— Очень смешно, — проворчал Поттер.
Дверь открылась, и смех Арчера тут же оборвался, превратившись в сдавленное хихиканье, в палату вошла мадам Помфри.
— Здесь вам не вокзал, молодые люди, чтобы так шуметь, я настаиваю… — она замолчала, и по опасному блеску в её глазах Гарри понял, что это была последняя их выходка в этой яркой, но короткой жизни. Он резко сел в кровати, пытаясь избавиться от перьев, но они были повсюду, Том продолжал давиться смехом, пока не понял, что оторванный кусок наволочки в его руках выглядит весьма компрометирующе. Немая сцена длилась довольно долго, пока медсестра переводила негодующий взгляд с одного мальчика на другого.