Первое Полоцкое сражение (боевые действия на Западной Двине в июле-августе 1812 г.)
Шрифт:
По словам Пиля, «приготовления были закончены в 5 часов утра. Маршал сел на лошадь и направился на земляные валы, чтобы в целом судить о своих диспозициях и быть готовым парировать события. Повсюду канониры находились у своих орудий с зажжёнными фитилями. В 6 часов утра казаки дебушировали из леса и рассыпались по равнине; по ним выстрелили со всего размаха, тем не менее, они продолжили выдвигаться и приблизились к маленькой часовне; но, подойдя к подошве холма, они были встречены оживлённым огнём двух рядов, который внёс беспорядок в их муравейник. Несколько минут спустя, глубокие массы пехоты дебушировали в свою очередь; это была армия Витгенштейна, которая развернулась на равнине и выстроилась в боевой порядок».
Князь Сибирский «поутру в 7 часов вступил в сражение с вверенной ему бригадою, действуя на правый фланг неприятельский». По словам Дибича, «генерал Берг выдвинулся тогда с остальной пехотой первой линии главных сил и построился в батальонные колонны, имея свой правый фланг впереди ручья, который находился между городом и дефиле. Бой уже мало-помалу завязался, когда на поле боя прибыл граф Витгенштейн». После осмотра позиции неприятеля Витгенштейн решил не атаковать его левый фланг, который был прикрыт огнём французских батарей, способным поражать
146
Возможно, что на это его решение оказал влияние случай, в официальных реляциях не зафиксированный, но упомянутый Антоновским. Он пишет, что ранним утром, когда туман ещё «стлался по земле и скрыл наше движение от неприятеля и его от нас», Гельфрейх, полагая, что противник оставил город и «отправляя Гродненского гусарского полка подполковника Силина с конным отрядом для открытия неприятеля, между прочих приказаний просил Силина в Полоцке очистить для него квартиру и на завтрак приготовить кофию. С тем Силин отправился, имея в своем отряде эскадрон гусар и сотню казаков». В густом тумане отряд «поравнялся с редутом, бывшим недалеко от дороги в стороне», откуда французы «угостили столь смелых и оплошных посетителей» ядрами и картечью. В результате кавалерия, «не ожидав этого приема, стремглав неслась нам встречу, а пехота, видев участь кавалерии, возвратилась вспять, и остановилась на прежнем месте ночлега». Полковник Рот «с ироническою насмешкою спросил: “Каков в Полоцке кофий?”. Силин понял и отвечал Роту: “Хорош”». Д’Альбиньяк упоминал о наличии на равнине перед городом «остатков старых редутов, построенных шведами Карла XII” (Харкевич. III. 106-07; Sauzey. V. 393).
В первой линии на правом фланге между Дрисской и Себежской дорогами развернулись 23-й, 25-й и. 26- й егерские полки, запасный эскадрон Лейб-драгунского полка и 6 орудий 28-й батарейной роты; в центре, между Себежской дорогой и Присменицей находились Калужский, Севский и 1-й Сводный пехотные полки (8 батальонов), запасный эскадрон Лейб-гусарского полка и 9 орудий 1-й конной роты, 5-я батарейная и 9-й лёгкая роты; на левом фланге 1-й линии от Присменицы до р. Полоты находились Пермский и Могилевский полки, 6 орудий 28-й батарейной роты, 26-я лёгкая рота и авангард Властова (24-й егерский полк, 1-й и 2-й сводно-гренадерские батальоны 5-й дивизии, 4 эскадрона Гродненского гусарского полка и запасный эскадрон Лейб-уланского полка), который протянулся до Невельской дороги. Вторая линия генерала Сазонова состояла из 14-й дивизии (Тульский, Навагинский, Тенгинский, Эстляндский полки), запасного батальона 11-го егерского полка, 4 эскадронов Гродненского гусарского полка, казачьего полка Платова 4-го и 42 орудий 14-й и 28-й батарейных, 10-й лёгкой и 3-й конной рот. Резерв под командой Каховского, состоявший из 9 запасных и сводно-гренадерских (14-й дивизии) батальонов с частью Ямбургского и Рижского драгунских полков, находился у д. Ропно, возле церкви. [147]
147
Fabiy. IV. 557-60; IV. Annexe. 52; Saint-Cyr. III. 70; Pils. 123; Heilmann. 215; Бутурлин. I. 358; Богданович. I. 389-90; Поликарпов. 324.
«Для лучшего же расположения левого фланга, — писал Витгенштейн, — предписал я князю Яшвилю принять команду над обоими авангардами, приказать полковнику Властову занять часть фольварка Спаса, по нашей стороне небольшого ручья протекающего оный фольварок». Властов пишет: «Я приблизился к названной мызе, когда был встречен неприятельской пехотой и кавалерией, но после некоторого сопротивления эта пехота отошла и заняла мызу. Названная кавалерия устремилась сначала вперёд, но два эскадрона Гродненских гусар под командой капитана Нобеля немедленно атаковали и вынудили её отойти; после этого эта кавалерия больше не появлялась против меня в течение дня». [148] Русские ввели в дело свои пушки, постепенно увеличив их число до десяти. Примерно в 7 1/2 часов Яшвиль велел батарее из 10 орудий обстрелять мызу Спас, или Спасский монастырь. Эта канонада становилась всё губительнее.
148
Фабри считал, что этой атаки быть не могло, так как баварская кавалерия была отослана к 4-му армейскому корпусу. На самом деле, пикеты (конвои) шволежеров имелись при штабах 6-го корпуса (унтер-лейтенант А. Штайнмец, взвод 5-го шволежерского полка), 19-й (обер-лейтенант Ф.Х. Берг, 30 чел. 6-го полка) и 20-й (обер-лейтенант граф Фуггер, унтер-лейтенант барон X. Эзебек, взвод 4-го полка) дивизий, которые и приняли участие в сражении. Хайльман прямо указал, что в этой атаке участвовал взвод 4-го шволежерского полка обер-лейтенанта Фуггера, который вёл себя мужественно и понёс тяжёлые потери (Heilmann. 224. Anm. 2; Maillinger. 81. Anm. 1)
По словам Винценти, «в 4 часа утра позади опушки леса замечено, что противник производит движения, чтобы приблизиться. Тотчас затем он растянул свою пехоту вправо и влево перед моим фронтом; он выдвинул пушку, она начала обстреливать безостановочно мою позицию картечью и 6-фунтовыми ядрами. Батальон вынес эту канонаду с хладнокровием и храбростью; по окончании часа противник заметил, что, несмотря на его оживлённый огонь, который ранил у нас многих людей, мы не оставляем линию. Он вывез тогда ещё 5 пушек на позицию вдоль моего фронта и начал его обстреливать ядрами и картечью. Лёгкая батарея Готтхарда заняла позицию на возвышенности… Она вступила в дело и остановила дальнейшее продвижение неприятельской артиллерии.
В течение этого времени, чтобы не подставлять напрасно мои войска, я отдал приказ занять риги и палисады, расположенные непосредственно позади моей линии; в случае, если линия стрелков, оставленных впереди в рассыпном строю, будет отброшена, следовало вести огонь из бойниц первых и через интервалы вторых. Тотчас затем неприятель выдвинул стрелков и завязал дело с лейтенантом бароном Гумпенбергом, командовавшим стрелками. Перестрелка длилась некоторое время, никто не хотел уступать. Тогда противник выдвинул четыре сильные роты против моего левого фланга и попытался его обойти. Тогда я повёл капитана Шмитца с одной ротой и лейтенанта Гросшеделя с полуротой на край моей линии; я разместил их таким образом, чтобы сделать тщетными все дальнейшие движения неприятеля… Столь же оживлённый огонь завязался на моём правом крыле… в строениях поместья, где находился отряд 6-го полка линейной пехоты. Левое крыло неприятеля, напротив, ретировалось к опушке леса». В то же время капитан Пьеррон с 1-й стрелковой ротой 6-го полка, оставшись свободным из-за отступления русских на правом фланге, пришёл поддержать 1-й батальон, который находился под огнём; «своим оживлённым огнём он оказал наилучшую услугу со своими храбрыми стрелками и другими людьми. Воодушевлённые примером этого капитана, люди сражались долгое время с превосходящим неприятелем до того момента, когда этот храбрый молодой человек был ранен выстрелом в голову и был унесён».
По словам Спауера, «первый выстрел из пушки, выпущенный неприятелем, послышался в 6 1/2 часов. Эта канонада из 6-фунтовых ядер, чередовавшихся с картечью, становилась всё более и более оживлённой. Войска, воодушевлённые и воспламенённые замечательным примером генерала и офицеров, выдерживали этот огонь на избранной позиции в течение примерно часа с удивительным хладнокровием, не имея ни малейшей возможности ответного удара, так как мы были лишены всякой артиллерии, и ни единого неприятеля не появилось на равнине. Огонь становился всё оживлённее, снаряды разрывались впереди и позади войск, многие люди были тяжело ранены. Тогда генерал дал приказ подразделениям разместиться за ригами, которые находились почти на линии, но стрелки в рассыпном строю держались на передовой линии. Когда неприятель заметил мнимое отступление, он направил пехоту против левого фланга. Следует признать, что он был в три раза сильне, чем мы. Завязалась перестрелка с 7-й ротой, которая была немного потеснена, но нашла выгодную позицию за палисадами, откуда могла причинять достаточный вред неприятелю; бойницы, проделанные вдоль палисада и в большой риге, очень помогли в борьбе с неприятелем; он был вынужден немного отступить. Вслед за этим линия наших стрелков выдвинулась вновь и отбросила неприятеля».
Властов направил вперёд батальон 24-го егерского и 1-й батальон сводных гренадер 5-й дивизии, которые направились на левый фланг Спаса, чтобы его обойти. Другой батальон 24-го егерского и 2-й батальон сводных гренадер были направлены вправо. По словам Дибича, «сводные гренадеры 5-й дивизии и стрелки 24-го егерского, Пермского и Могилевского полков начали атаку на Спас. Они овладели выдвинутыми вперёд строениями». Наградной документ гласит, что квартирмейстерской части капитан В.А. Коцебу «по приказанию полковника Властова повёл сам атаку на мызу Спас и, будучи впереди всех, овладел оною, при чем и убита под ним лошадь».
Вреде пишет, что «в 8 часов утра противник начал дебушировать сильными колоннами по Невельской дороге, он направился затем на мой правый фланг. Тогда я велел батареям Готтхарда и Графенройта занять позицию слева от деревни Спас на весьма выгодной позиции. Я дал приказ полковнику Деруа частично прикрыть эти батареи 6-м пехотным полком, частично поддерживать связь с деревней Спас. Генерал граф Беккере получил приказ прикрыть со своей бригадой мой крайний правый фланг».
2-я батарея Готтхарда открыла огонь в 8 часов. Командир 4-й батареи Графенройт писал: «Неожиданно развернулись несколько колонн неприятельской пехоты и кавалерии; тогда батарея получила приказ направиться вперёд; батарея Готтхарда уже находилась впереди. Тогда началась канонада, препятствуя противнику приближаться; тогда он двинул свою артиллерию, чтобы подавить нашу. Канонада стала более оживлённой, и началось горячее дело; неприятельская батарея, которая вначале состояла только из четырёх или пяти пушек, потревожила правый фланг батареи Готтхарда позади деревни Спас; слева я вёл продольную перестрелку с таким же числом орудий. Огонь неприятеля длился три четверти часа; он не смог ничего расстроить на нашей батарее на её позиции; ему отвечали с величайшей быстротой, причинив чувствительный урон; одна из его пушек и один лафет были разбиты; тогда он был вынужден на некоторое время замолчать». Готтхард отметил, что «две лёгкие батареи действовали вместе и причинили чувствительные потери неприятельской колонне, которая направилась вперёд вдоль леса, располагавшегося перед нами; кроме того, 2-я лёгкая батарея причинила большой урон неприятельской артиллерии». Фейерверкер Хеннинг и капрал Менахер заставили замолчать две русских пушки.
«Между 7 и 8 часами, — пишет Деруа, — я был призван начальником главного штаба бароном Комо с правого фланга линии 2-го корпуса со 2-м батальоном 2-го полка линейной пехоты и 6-м пехотным полком, которым я командовал; я получил задание разместиться по правую руку от двух батарей, которые заняли позицию на левом фланге всей линии, немного впереди них и справа находилось имение иезуитов,включавшее множество значительных строений; спустя примерно четверть часа начался огонь на левом берегу Полоты… Мы развернулись повзводно левым флангом вперёд (la gauche en tete) и двинулись к правому флангу двух батарей. По приближении трёх батальонов, его сиятельство приказал им направиться вдоль луга, который находился перед двумя батареями, и развернуться там в линию. Развёртывание было исполнено спокойно и точно под огнём неприятеля». 2-я стрелковая рота 2-го полка и 2- я стрелковая рота 6-го полка «развернулись позади нескольких песчаных холмов на правом фланге впереди линии, частью чтобы прикрыть правое крыло линии, частью чтобы перестреливаться с противником». По словам командира 2-й батареи, « две роты 6-го пехотного полка, примкнувшие к левому флангу батареи, образовав прямой угол,были жестоко обстреляны артиллерией. По собственному заявлению офицеров, этим двум ротам было невозможно укрыться от потерь, которые эта русская батарея причиняла им и нашей батарее; противник удалился только после того, как был несколько раз обстрелян картечью из двух орудий».