Первое Полоцкое сражение (боевые действия на Западной Двине в июле-августе 1812 г.)
Шрифт:
В то же время Зибайн с 9-м полком и второй половиной 4-й лёгкой батареи был направлен поддержать дивизию Леграна во второй атаке на Присменицу. Генерал писал: «Я получил приказ генерал ан шефа графа Сен-Сира направиться вперёд против поместья, ещё очень прочно занятого неприятелем с артиллерией. Оно должно было быть атаковано двумя большими французскими колоннами, я должен был присоединиться к их левому флангу с 9-м полком. Когда я прибизился к фронту шагом атаки, двe французские колонны, которые были в четыре раза сильнее, чем мы,ретировались столь быстро и бегом, что разорвали мою слабую линию».
Рапорт 9-го полка гласит: «Он продвинулся примерно на 100 шагов; майор Тройберг был ранен в плечо. Майор граф Изенбург повёл полк под управлением генерал-майора Зибайна против загородного дома (Edelhof, maison de campagne),
«Я атаковал противника, — пишет Зибайн, — с криком и со всей возможной энергией на двадцать шагов за изгородь сада или тополей; мне удалось полностью его отбросить; тогда, после того как неприятель отступил, французские колонны вновь присоединились к моему правому флангу и помогли отбросить противника на полтора льё; вследствие чего два старших офицера, семь офицеров и множество солдат были ранены, восемь офицеров были убиты». При этом тамбур-мажор Б. Фидлер захватил русское артиллерийское укрепление и тем помог овладеть этой позицией (за что позже был награждён золотой медалью за Военные заслуги).
По словам Дибича, «Гамен укрепился на своей позиции и удержался там против новых атак дивизии Леграна». Сазонов писал, что «Гамен остановил превосходные числом неприятельские колонны картечными выстрелами, ружейными залпами и штыками Тульского, Эстляндского пехотных полков, батальона Навагинского полка и запасного батальона 18-го егерского полка; именно тогда он получил две сильные контузии. Противник ежеминутно увеличивал свои силы, я послал в качестве подкрепления батальон Тенгинского полка; но этого было недостаточно ввиду численного превосходства неприятеля; я предписал тогда полковнику Гарпе, командиру Навагинского полка, направиться вперёд с одним батальоном». Воодушевив своих солдат, В.И. Гарпе велел «сделать залп фронтом и, несмотря на картечный огонь неприятеля, вышел перед своими войсками, скомандовал примкнуть штыки и бросился на противника с криком Ура! и с такой стремительностью, что две колонны, находившиеся перед ним, были обращены в бегство. Этим полковник Гарпе способствовал действию нашей кавалерии».
После ранения Гамена войска перешли под командование Балка, а именно стрелки «Гамена, два батальона Тенгинского полка, эскадрон Рижского полка и эскадрон Гродненских гусар капитана Дяткова, который во время этого дела потерял всех своих офицеров, включая капитана Дяткова, убитого картечью». Поэтому командование кавалерией принял прапорщик Рижского полка Батовский. По приказу Балка, Гарпе со своими сильно поредевшими двумя батальонами отступил в линию, а «затем поддержал кирасирский полк в его атаке на неприятельские колонны».
Антоновский вспоминал: «26-й полк находился у прикрытия нашей батареи, стал сзади и был верною метою неприятельских выстрелов. Поминутно вырывало ряды из фронта и подле меня почти вплоть поручику Белелюбскому оторвало ядром ногу. Ядрами и гранатами закидали нас французы, но мы стояли непоколебимо. Уважая мужество наше, видно пожалели, велели прилечь на землю и тем сколько нибудь облегчили участь нашу. Под батареей нашей несколько орудий подбил неприятель, и как этот пункт был весьма важен, то против нашей батарейной роты увеличили артиллерию, стараясь всеми мерами сбить оную с этой позиции, однако тщетно. Мурузе держался до последней крайности и устоял. Хотя полк и лежал, но французы не разбирали этого — били и лежачих».
При взгляде на карту видно, что главный удар Сен-Сир наносил по русскому левому крылу и центру, стремясь разрезать русские войска на две части. Но при этом наступлении колонны, атаковавшие Присменицу, подставлялись под удар с левого фланга.
По словам Дибича, «в момент, когда главные атаки начали ослабевать, батарея из 15 пушек разместилась впереди нашего центра, масса кавалерии и несколько колонн пехоты выдвинулись в то же время под прикрытием её огня. Генерал Балк тотчас атаковал неприятельскую кавалерию во фронт и во фланг Сводным кирасирским полком и эскадроном Гродненских гусар». Балк доносил: «Когда наши войска начали отступать по всем дорогам, противник сконцентрировал все свои силы в центре… Чтобы его остановить, я взял Сводный кирасирский полк, храбрость и отвагу которого я знал, и, подкрепив его двумя эскадронами, одним Рижского, другим Гродненского полков, повёл их против всех сил противника туда, где… Гамен ещё держался со своими стрелками».
По приказу Балка полковник А.А. Протасов с двумя гвардейскими эскадронами Сводного кирасирского полка «двинулся навстречу трём колоннам неприятельской пехоты, которые очень сильно угрожали нашей пехоте и нашим стрелкам и пытались обойти наш левый фланг». Построив эскадроны поэшелонно, генерал Репнин «предписал ротмистру Кноррингу с эскадроном конной гвардии атаковать две левые колонны, а штабс-капитану Авдулину с кавалергардами атаковать третью». Едва только два эскадрона оказались под картечным огнём, как «они соединились и обрушились на неприятельские колонны. Ротмистр Кнорринг опрокинул две левые колонны и преследовал их вместе со стрелками ударами сабель и штыков до моста. Противник бросился туда, но корнет Хунский, который перешёл речку в брод, внёс полный беспорядок в его ряды. Перейдя через мост, корнеты Кнорринг 2-й и Кузовников тотчас устремились с несколькими кавалеристами преследовать французского генерала, который убегал вместе с многочисленным эскортом; они догнали его и изрубили его и его эскорт. В этих обстоятельствах поручик Кузовников был убит; поручик Жаба потерял свою лошадь, побежал пешком на неприятельскую колонну, размахивая своей саблей. Эта блестящая атака эскадрона конной гвардии и преследование противника рассеяли этого последнего, когда внезапно слева показались ещё две колонны поддержки; заметив их, корнет Окунев, исполнявший функции адьютанта полка кавалергардов, взял трубача, разместился на мосту и под картечными выстрелами велел трубить аппель [сбор] до того, как ротмистр Кнорринг привёл эскадрон в надлежащий порядок».
Сен-Сир подробно описал этот инцидент: «Дивизии Леграна и Валантена прорвали центр и часть правого фланга, отбросив русских к большому лесу, находившемуся у них в тылу. Генерал отправился тогда к своему резерву, чтобы направить его по Санкт-Петербургской дороге за правым флангом неприятеля; но прежде чем это движение состоялось, произошёл случай, вызвавший в тылу наших войск довольно большой беспорядок. Кавалерийский полк русской гвардии, состоявший из кавалергардов и драгун, бросился между левым флангом 8-й дивизии и правым флангом дивизии кирасир Думерка, проследовал некоторое время поодиночке через болота, чтобы достигнуть равнины, где находилась наша бригада лёгкой кавалерии, и произвёл на неё такое впечатление, что она сделали полуоборот, не осмелившись атаковать его. Эта бригада, состоявшая из трёх полков, правда, слабых и сформированных из конскриптов, несмотря на все усилия её командира (генерала Корбино), чтобы её удержать, в беспорядке бросилась на большую батарею II-го корпуса, и помешала ей стрелять; тогда как, если бы она приняла немного влево, она оказалась бы под защитой дивизии кирасир, в чём она не имела даже нужды, так как один единственный залп этой батареи, которая имела более тридцати орудий, тотчас остановил бы неприятеля и отбросил бы его туда, откуда он появился.
Главнокомандующий в этот момент возвращался из центра на левый фланг своей армии, чтобы двинуть его вперёд, так как он не был больше нужен в качестве резерва; он находился позади бригады Корбино на дороге из Невеля, возле вершины Спасского озера. Предвидя беспорядок, который мог возникнуть из-за этого смятения, хотя приближался конец боя и день подходил к концу, он тотчас послал к батарее ІІ-го корпуса полковника Колонжа,чтобы велеть обстрелять ядрами бригаду лёгкой кавалерии, чтобы заставить её демаскировать фронт этой батареи, или атаковать полк русской гвардии. Было ясно, что эта бригада была охвачена паническим страхом, поскольку она не осознавала всех выгод, вытекавших для неё из её численного превосходства и прочности её позиции. Противник мог достичь её только… пробираясь поодиночке по извилистым тропинкам среди болотистой и лесистой местности. Так как опыт показал мне, что войска, охваченные подобным страхом, можно излечить, только подвергнув их опасности, превосходящей ту, от которой они пытаются освободиться.