Первое приключение
Шрифт:
– Мы вряд ли подвергнемся нападению, капитан; местные пираты предпочитают более легкую добычу.
Так. Коммандер Спок не более склонен признать, что он нервничает по
поводу нашего вхождения в Фагангу, чем я, подумал Джим. Но если он и полагает, что я должен объявить состояние тревоги, он об этом не скажет, – при том, что он может быть бестактен или безразличен к чувствам других. Но глупым его не назовешь, и свои интересы он соблюдает. Сказать своему капитану, что считаешь его дураком – это было бы… нелогично.
– Пять минут, капитан, – сказал Чехов.
Джим занялся делами. Он полез в расписание на сегодняшний день – это оказалось кстати, поскольку он совершенно забыл об утреннем занятии. Распорядитель досуга изучил спортивные пристрастия всех на борту, включая и капитана, и предложил, чтобы Джим проводил занятия дзюдо. Джим согласился, и немного извиняющеся попросил Рэнд, чтобы она вставила занятие в его расписание. Каким-то образом ей это удалось.
Джим просмотрел рапорт об эффективности работы систем корабля, открыл журнал и снова закрыл его. Он не мог придумать ничего, что бы занести туда, кроме того, что «Энтерпрайз» приближается к Фаланге, сенсоры не показывают наличия поблизости кораблей, а капитану скучно.
Если мне так скучно, подумал он, почему у меня участился пульс?
– Входим в Фалангу, сэр.
Даже Спок отвлекся от своей консоли.
Но ничего не случилось.
«Энтерпрайз» проследовал дальше, так же мирно, как если бы он
находился в сердце Федерации, вместо отдаленнейших ее окраин.
Джим усмехнулся над самим собой, ему стало смешно от испытанного им чувства облегчения: Фаланга становилась опасной по мере продвижения вглубь ее территории, а не наоборот. Если бы Джим замышлял нападение, он бы атаковал в середине ее протяженности, далеко от возможностей подкрепления со стороны Федеративных сил. Его теперешняя реакция была чисто психологической, – она была связана с тем, что они покинули основное пространство Федерации, а не с реальной опасностью.
Когда он поднялся по ступеням мостика на верхний уровень, его колено слегка заныло. Он был уверен, что оно будет в норме, если быть поосторожнее. Если он сможет в течение дня-двух подержать Маккоя с его осмотром на расстоянии, он может избежать еще одного курса терапии, или, что гораздо хуже, еще одного курса регена.
Спок снова повернулся к своему компьютеру. Джим намеренно небрежно оперся на консоль позади него.
– Мистер Спок.
– Да, капитан.
– Каждый корабль, на котором я служил, имел гравитационные аномалии,
сказал он небрежным тоном. – Это верно и в случае с «Энтерпрайзом»?
– Конечно, сэр. Это неизбежно.
– И где они находятся?
Спок вызвал техническую диаграмму, которая была похожа на пятерых
амеб, занимавшихся чем-то непотребным. Эвкартова порнография, подумал Джим, и вынужден был подавить усмешку.
– Там, где поля пересекаются, образуются узлы, – Спок указал на несколько таких точек на экране.
– Ясно, мистер Спок. Но где именно находятся эти узлы?
– Здесь, здесь, и симметрично им… вы имеете в виду, относительно физических секторов корабля?
– Да, мистер Спок. Я хотел… удостовериться, что они корректно распределены. Ввиду безопасности.
Спок вызвал наложившиеся на диаграмму очертания «Энтерпрайза».
– Основная зеро-аномалия конгруэнтна зеро-гравитационной лаборатрии,
согласно проекту. Другой узел образовался в основании блюдца. Симметичная пара имеет место на основном корпусе, двумя палубами ниже физического присоединения подкосов. Узел по левому борту находится в каюте, занятой существом, которое находит гравитацию в высшей степени некомфортной.
– Ясно. А узел по правому борту?
Спок сверился со схемой.
– В дендрарии, сэр.
– В дендрарии.
– Да, сэр.
– Благодарю вас, коммандер.
Двери лифта раздвинулись. Появился лениво двигающийся и зевающий Стивен с котом, умастившемся на плече. Джим пожалел, что Стивен выполнил свой доковый маневр так блестяще и рискованно. После комментариев Спока, Джим полагал, что ему понравится иметь дело с нетипичным вулканцем. Стивен сделал это несколько сложноватым. Джим как бы случайно откинулся на консоль, чтобы оказаться подальше от когтей Ильи. Покачиваясь в такт шагам Стивена, кот повернул голову, чтобы не выпускать Джима из поля действия своего подозрительного зеленого взгляда.
При виде Спока Стивен поднял бровь.
– Хорошо спал? – спросил он с ноткой сарказма в голосе.
– Я не намеревался спать; мне нужен был покой и уединение для медитации.
– И тебе не надоедает быть все время таким совершенством?
Спок проигнорировал замечание.
– Вас интересует что-то конкретное? – спросил Джим Стивена. – Сейчас немного поздновато, чтобы просто бродить по незнакомому кораблю.
– Поздно? – сказал Стивен, снова зевнув. – Я не заметил.
– Простите, сэр, – сказал Чехов. – Это же сибирский лесной кот?
– Да, – Стивен подошел к навигационной консоли. – Его зовут Илья.
Чехов опасливо вытянул руку. Кот фыркнул, успокоился и позволил себя погладить.
– Я таких видел только в России, – сказал Чехов. Моя кузина держала такого дома.
– Правда? Они редкие.
– Да, но она руководила студенческим проектом в институте генетики во Владивостоке, – там, где этих котов разводят. Она выдающийся студент – последователь Лысенко!
Брови Спока недоверчиво выгнулись.
– Мичман Чехов, вы не любите вашу кузину?
– Что вы, сэр, люблю! Она немножко язва, я ее иногда дразню, но вообще она хорошая девочка.
– Тогда почему вы охотно признаете, что она последователь Лысенко?
– Вы не знаете о Лысенко, сэр? Что вы, он же основатель генетики как науки!
– У меня было впечатление, что это совершил Грегор Мендель.
– О, нет, прошу прощения, сэр, Лысенко открыл наследственность и доминантные-рецессивные гены, структуру деоксирибонуклеиновой кислоты и процесс рекомбинации ДНК.
Спок некоторое время молча смотрел на Чехова, затем, не говоря ни слова,