Первооткрыватели Курских древностей. Очерки истории археологического изучения южнорусского края. Советское краеведение в провинции: взлёт и разгром (1920–1950-е годы)
Шрифт:
Вряд ли все отобранные комиссарами у мало-мальски зажиточных курян редкости дошли до музея. Сохранилось замечательное свидетельство одной из жертв подобных реквизиций – Сергея Германовича Пушкарева, видного русского историка-эмигранта, а в 1918 г. недавнего выпускника курской гимназии, студента Харьковского университета. Оставшись в начале Гражданской войны вместе с больной матерью в их имении Прохоровке Корочанского уезда Курской губернии, он сумел сберечь господский дом от немедленного разграбления. Во время очередного обыска комиссар – «высокий энергичный человек в солдатской шинели с револьвером у пояса» «очень долго и тщательно копался в шкафу со всякой всячиной. В одной из коробок у меня хранилась большая и полная коллекция почти из 20-ти серебряных рублей, от Петра I до Николая II. Открыв коробку, он сказал: „А,
Такова была внешняя обстановка зарождения советского краеведения в этой, достаточно типичной для российской провинции, губернии. «18-й год был убийственно голодным для бедноты, – констатировал A.M. Ремизов в автобиографическом повествовании „Взвихренная Русь“, – 19-й – холод и смерть.
Обыски и анкеты вымуштровали и самых расхлябанных простецов: всякий теперь исхитрялся, как бы провести или обойти предусмотрительно; а от постоянного голода окончательно обвыкли на воровстве» [7]. А вот свидетельство беспартийного очевидца того самого места и времени, о котором здесь идет речь: «Весной 1919 г. губернский Курск еще не был тронут разрушениями Гражданской войны, но являясь, по существу, прифронтовым городом, выглядел изрядно потрепанным. Заборы, разделявшие обывательские усадьбы, разобраны на топливо; разбитые булыжные мостовые залиты огромными лужами; витрины… забиты фанерой; на путях железнодорожного узла – крупнейшего в Средней России – вереницы потухших паровозов и толпы мешочников. Вши, сыпняк, голод. Жестокий голод времен хозяйственной разрухи и продразверстки» [8]. А затем еще – оккупация действующими армиями: красной, белой и снова красной; а значит – бои, аресты, расстрелы, грабежи и с той, и с другой из воюющих сторон.
В таких вот условиях в 1916-20 гг. археологические памятники ближних окрестностей Курска систематически исследовал – впервые в их историографии – Лев Николаевич Соловьев (1894–1967). Это был не просто квалифицированный, но высокопрофессиональный по тем временам археолог. Он родился в с. Медвенке Обоянского уезда. В 1905-13 гг. занимался в Курской гимназии. Затем поступил на историко-филологический факультет Московского университета, состоял (недолго) слушателем Московского Археологического института. Мировая война унесла жизни двух его братьев, материальные трудности в семье вынудили Л.Н. перевестись в Харьковский университет. Живя в Харькове в семье дяди – В.И. Соловьева, гимназического учителя, Л.Н. подрабатывал обработкой экспонатов Харьковского музея.
Занятия древностями увлекали его с юных лет. Еще в 1912 г., на гимназических каникулах, он помогал П.С. Рыкову копать гочевские курганы (о чем подробнее говорилось в предыдущем, 2-м выпуске моей работы), а с 1914 г. самолично, по открытому листу Императорской Археологической комиссии обследовал «многочисленные следы первобытного населения по береговым дюнам Сейма» [9]. Став в 1917 г. сотрудником Курского статистического бюро, перейдя в 1918 г. на службу лаборантом в бюро энтомологическое (действовало и такое), продолжил археологические экскурсии на родине – вокруг Курска. Их прервала мобилизация в Красную армию, участие в боях на Южном фронте в качестве заведующего клубом при политотделе 13 армии. Но и тогда, и там – в окрестностях нижнего Днепра, Л.Н. умудрялся вести археологические поиски в перерывах между боями.
После демобилизации в начале 1921 г. Соловьев поступает в Харьковский музей младшим научным сотрудником, где занимается, в основном, обработкой фонда древней керамики. Завершив учебу в Харьковском университете, он летом 1922 г. переезжает в Севастополь, где устраивается на службу в Херсонесский музей-заповедник. В Крыму Л.Н. опять-таки много занимался археологией – и полевой (разведки и описания древних каменных зданий и укреплений полуострова, раскопки Херсонесского «оссеариума» и т. п.), и камеральной (обработка музейных коллекций, в первую очередь керамических), кабинетной (первые публикации – «Пограничные укрепления Херсонесской области», «Четырехугольные башни Гераклейского полуострова»). В 1926 г. начинающий исследователь принимает участие
В 1927 г. наладившуюся было служебную и семейную (жена его Е.Х. Скорнякова, дочь художника-баталиста; сын Борис, в будущем геолог) жизнь молодого археолога нарушает болезнь (мучительный неврит). Лишившись в Крыму работы, Соловьев решает вернуться в родные края. Сначала он появляется в Воронеже, где сотрудничает с экспедицией П.П. Ефименко по раскопкам палеолитической стоянки в Боршеве. Но с осени 1927 г. Л.Н. снова в Курске, где год преподавал (экономическую географию) в губернской совпартшколе, а с 1 июня 1928 г. перебрался на свое законное место – стал научным сотрудником краеведческого музея, затем заведующим его культурно-исторического отдела.
К тому времени он уже выявил в округе родного города до трех десятков поселений разных исторических эпох – от неолита до позднего средневековья. На большинстве из них ему удалось собрать богатый подъемный материал (керамику, орудия труда, ювелирные украшения, монеты и проч., сдав эти находки в Харьковский исторический музей); произвести зачистку обнажений культурного слоя; сделать точные зарисовки его структуры; наиболее характерных находок; а также снять топографические планы памятников. Правда, состояние тогдашней науки о древностях не позволило этому исследователю точно классифицировать обнаруженные им культурные напластования. Так, роменскую керамику он называл (по месту, где ее попалось ему больше всего) «шуклинской» и полагал не славянской, а финской. Тем не менее, статья Л.Н. Соловьева с описанием данных разведок [10] – едва ли не единственная полноценная публикация по археологии Курской земли за весь период от Гражданской войны до Второй Мировой. К этой работе до сих пор обращаются специалисты. Далеко не каждой области СССР «периода строительства социализма» повезло иметь столь профессионально подготовленного археолога, каким на рубеже 1920-х-30-х гг. был в Курске Лев Николаевич Соловьев.
В апреле 1918 г. открытый лист Государственной (в недавнем прошлом – Императорской) Археологической комиссии на право раскопок «в течение 1919 г. в пределах Лубенского уезда Полтавской губернии и Путивльского уезда Курской губернии» [11] получил библиотекарь этой комиссии Александр Сергеевич Раевский. Его почему-то особенно заинтересовало городище Вырь на Путивльщине (остатки летописного города Вира). А.А. Спицын предложил ему заодно изучить курганы у с. Пены Обоянского уезда, известные по разведкам К.П. Сосновского (о которых говорилось в предыдущем выпуске моих очерков). К сожалению, работы не удалось осуществить в сколько-нибудь полном объеме из-за различных непредвиденных обстоятельств того смутного времени. Только после Отечественной войны украинские археологи приступили к систематическим раскопкам Вирского комплекса памятников у м. Белополья.
Кроме Соловьева, археологические изыскания в первые годы советской власти на Курской земле вели другие сотрудники губмузея, начиная с М.В. Васильчикова и его сына Владимира Матвеевича, на момент революции бывшего студентом математического факультета университета и слушателем Археологического института в Москве. В 1923 г. М.В. Васильчиков получал открытый лист на право производства раскопок «близ Курска», но вряд ли смог им воспользоваться. Вот выдержка из отчета руководимого ими губмузея за 1924 г.: «Раскопок… не было за полным отсутствием средств. Главным образом производятся археологические разведки с нанесением результатов на карту… По незнанию существующего положения о производстве раскопок, таковые были допущены Дмитриевским музеем без ведома губмузея. Вещи поступили в Дмитриевский музей. Прекращена деятельность кладоискателей в Щигровском уезде» [12].
Еще в начале 1920-х гг. курские музейщики выполняли циркуляры московской Главнауки о постановке на специальный учет памятников гражданской и церковной архитектуры – таковые были выявлены и паспортизированы в Курске, Белгороде, Путивле, Рыльске, Старом и Новом Ос-колах с уездами.
Во многих курских уездах тогда же открылись небольшие музеи историко-археологичского и художественного профилей: в Рыльске, Дмитриеве, Путивле, Короче, Судже, Белгороде, Грайвороне, с. Ивановском, Щиграх.
Меняя маски
1. Унесенный ветром
Фантастика:
боевая фантастика
попаданцы
рейтинг книги
