Первопричина 2: Возмездие Красного Медведя
Шрифт:
— Спасибо. Китель в спине немного жмёт и рукава, кажется, короткие.
— Я всё подогнала под размер. Ты просто нервничаешь. Выдохни, вдохни. Во-о-от. Картинка.
— А эти сексуальные голифе, — закатывает глаза Роза. — Они меня с ума сводят.
— Да хватит уже.
— Соберитесь, — грозит нам пальцем Быстрицкий который всю дорогу проспал. — Всё таки не в цирк идём. И это, девушки, вы бы оделись.
— Я не могу, — разводит руками Роза. — Мне дышать надо. Одежда мне мешает.
— А я не хочу, — кивает Серафина. — Мне и так нравится.
— А мне пофиг, —
— Ладно, это бесполезно, — качает головой Жуков. — Морозова, ты хоть не чуди. А вы… Ох, постарайтесь хотя бы не наклоняться. За мной.
Через посты охраны заходим в здание. Долго петляем по коридорам, поднимаемся на третий этаж. Сдаём шинели и шапки, проходим в большую приёмную…
Серафина снова смеётся и что-то скрывает. Вот по глазам вижу, но спрашивать не спешу. Не скажет. Поэтому…
Открывается дверь, выглядывает не кто-нибудь а сам Рокоссовский, кивает и жестом приглашает нас войти. Входим…
— Здравствуйте товарищи, — не спеша идёт к нам Сталин. — Капитан Константинов, маршал Быстрицкий, девушки… Как добрались?
— Здравия желаю… Иосиф Виссарионович…
Почему-то мямлю и машинально протягиваю руку. Понимаю что не стоило, но получаю рукопожатие. Сталин даже позволяет себе засмеяться, после чего подмигивает девушкам и приглашает всех за стол. Садится сам, раскуривает трубку… А за столом, кроме нас ещё маршал Конев и, что не удивительно, какой-то подозрительно весёлый Лаврентий Палыч.
— Влад, соберись, — хихикает Серафина. — Всё хорошо.
— Действительно, хорошо, — смотрит на меня Сталин. — Владислав, мы не кусаемся. Не надо так нервничать. Пока ждём чай, поговорим о делах. Очень хочется знать какие у вас дальнейшие планы. Владислав?
Встаю, хоть меня и не просил подхожу к висящим на стене картам, беру указку и видя что взгляды всех сосредотачиваются на мне сглатываю. Вздыхаю…
— Успокойтесь, — шелестит в голове незнакомый голос. — Нет, не ищите меня взглядом, меня как будто нет здесь. А вы… Посмотрите как они смотрят на вас. Вы наша последняя надежда. Не разочаруйте первых людей государства. Они надеются на вас. Да, я всё вам расскажу. Считал с кристалла я очень многое и с радостью поделюсь с вами. Но после совещания. Приступайте.
— Если позволите начну с самого тяжёлого фронта или же с восточного. Насколько я знаю, там всё построено на взаимодействии вражеских пехоты и флота. Поэтому предлагаю первым ударом обезвредить флот. Для начала провести разведку на месте, этим займутся Белка и Серафина. Они, внесут сумятицу в ряды наземных войск, прихватизируют несколько кораблей, врагам они уже не нужны, нам же пригодятся. А дальше, надо будет подорвать бомбы. Нанести удар в скопление кораблей. Вызванное цунами, смоет врагов с побережья. Далее, на восточный фронт мы создали восемь бомб. Первой и второй мы уничтожим корабли. Оставшиеся шесть, необходимо обрушить на Японию. Острова в геологически активном месте. Взрывы пробудят вулканы, землетрясения и цунами завершат начатое.
Переходим к западному фронту. Там враг отошёл на пятьсот километров и строит оборонительные рубежи. Необходимо ударить именно туда. Массированный удар нашими бомбами. Четырёх хватит для того чтобы превратить в пустошь участок земли в четыреста километров. А дальше наземная операция. Мы нанося удары по укреплениям и превращая их в пар будем идти и уничтожать.
За столом устанавливается тишина. Все смотрят на меня…
— А что на южном? — нарушает молчание Конев.
— На южном, товарищ маршал. После того как флоты будут уничтожены, Япония перестанет существовать, а мы расщепим на атомы западную оборонительную линию и множество войск, вы увидите массовое бегство демократов.
— Звучит хорошо, — сняв очки надавливает пальцами на глаза Берия. — Но уничтожать целую страну. Стесняюсь спросить какие у вас планы на счёт Европы.
— Не поймите меня неправильно, но по отношению к врагам планы у меня самые жёсткие. Вы все, всё про меня знаете. И вы знаете что я два раза был в будущем и сам сталкивался с проявлениями нацизма, расизма и фашизма. Если интересно… Итак, советский союз, тысяча девятьсот семьдесят шестой. Год моего рождения. СССР сверхдержава. Вооружение, экономика, производства, всё на высшем уровне. Война закончена в сорок пятом. СССР, Британия и США, заключив союз победили. Казалось бы, что может пойти не так? А то что кто-то, не может терпеть огромной коммунистической страны. Начинаются действия, тихие, аккуратные, но эффективные. В восемьдесят седьмом, случается госпереворот, к власти приходит урод и мою родину рвут на части. Республики отделяются и получают независимость. Россия встаёт на колени. Голод, бандитизм, беззаконие, приватизация. Президент Селезнёв, пляшет под дудку Запада и распродаёт всё. Заводы, в том числе оборонные, градообразующие предприятия, всё разворовывается и продаётся. Что не продаётся распиливается на металлолом. У нас наступает демократия. Свобода. Мы можем покупать джинсы, можем есть гамбургеры и пить Кока-Колу. К две тысячи десятому, население России сокращается до шестидесяти миллионов. Потом я, с куском города попадаю в другой мир. Много тысяч лет живу там, умираю и возвращаюсь обратно, но не в тот же самый, а в похожий где всё идёт практически так же. Тот же развал союза, только уже в девяностые. Но живу я дольше и вижу… Я вижу стоящую на коленях с протянутой рукой страну, которую раскупают по частям буржуи. Парады нацистов и гомосеков по городам Европы. Нищета, разруха, попытки правительства России, оппозиционных партий хоть как-то восстановить умирающую страну. Почти безуспешные, потому что
меняющиеся президенты и их прихвостни, пользуясь властью распродают родину. Делают это успешно и даже грамотно. Россия будущего, представляет из себя жалкое зрелище. Своего вообще ничего. Любое производство, неважное какое, будь то машиностроительный завод или забегаловка у дороги, всё под
иностранным знаменем. Своё только загибающаяся оборонка, которую хоть как-то пытаются удержать. Но, в основном, даже оппозиция, занимается заглядыванием в рот Западу.
Вы поймите, наши настоящие враги, не в Германии, не в Японии, а там, в штатах и на острове. Просто в этом мире, они показали себя раньше. И поэтому, действовать надо радикально. Я хоть и в хрониках, но видел, как в сорок пятом жители европейских городов наши танки встречали с цветами, а в двухтысячных своими глазами как по этим городам зигуя шли недобитые фашисты и педерасты. Я видел как вся эта мерзость, постепенно уродовала мою родину. Повторения этого я не хочу. Поэтому у нас с вами есть три пути. Сдаться и погибнуть. Повторить историю СССР и в итоге уничтожить союз. Или действовать радикально, жёстко и уверенно. Чем привести страну к процветанию и лидирующему положению. Здесь всё зависит от вашей решимости. И если вашей решимости хватит, мы победим и построим идеальное общество. Если нет, то увы…
— Страшно, — пыхнув трубкой хмурится Сталин. — Ты был в будущем, что случится с нами?
— Ничего хорошего. Вы, Иосиф Виссарионович, умрёте при загадочных обстоятельствах в пятьдесят третьем. К власти придёт Хрущёв и очернит ваше имя. Лаврентия Палыча объявят шпионом и расстреляют. Всех ваших сторонников уберут. Ваш сын, Василий, умрёт в ссылке.
— Василий… — мрачнеет Сталин. — А потом?
— Понимаете, Иосиф Виссарионович, как бы вас не ругали, как бы не очерняли, народ по прежнему вас любит. И в первом мире, и в третьем вас помнят. У старшего поколения, есть даже поговорка. Когда старики видели беззаконие, несправедливость или откровенную глупость, они говорили… Сталина на них нет. Поэтому…
— Что скажете, товарищи? — поворачивается к маршалам Сталин.
— Капитан Константинов прав, — встаёт Жуков. — Мы можем освободить Европу, мы сделаем это. Но они… Нам этого не простят. Сейчас, мы сражаемся не с Германией, Японией, Америкой и Англией, мы сражаемся со всем миром. И победить в этой страшной войне, мы можем только жёсткими методами.
— Нас травят газами, бомбят города, уничтожают население в лагерях смерти, — поднимается Рокоссовский. — Как бы тяжело мне не было, победить в войне на уничтожение мы сможем только такими же методами. Я согласен с товарищем Константиновым.