Первопричина 2: Возмездие Красного Медведя

Соболь Артём

Минуты тянутся несказанно долго. Иван Степаныч нервно курит. Особисты, офицеры и прочие поглядывая на часы ожидают.

— Это самый долгий час в моей жизни, — прикуривая сигарету от окурка ворчит Конев.

— Не нервничайте, Иван Степанович. Предлагаю выйти на улицу и посмотреть на взрывы. Зрелище скажу я вам…

Выходим, встаём на холм смотрим в даль. Пылевая буря улеглась. А вокруг… Звенящая тишина. Ни привычного шума солдат, ни даже порывов ветра. Кажется, в преддверии небольшого апокалипсиса, замерла сама природа.

—

Это место, — сглотнув шепчет Морозова. — Здесь столько крови. Всё, абсолютно всё до последнего кустика пропитано смертью. Роза, мне страшно.

— Всем страшно. И мне тоже. Война это дело такое.

— Война, а не уничтожение.

— Промедлим, уничтожат нас, — отодвинув косу смотрю ей в глаза. — Или мы их, или они нас. Третьего, к сожалению, не дано.

Морозова судорожно вздыхает, широко распахивает глаза и смотрит вдаль. А там, на горизонте, одно за другим вспыхивают четыре фиолетовых солнца. Редкие облака рассеиваются. Слышится чудовищный грохот. Земля дрожит, ходит ходуном. Вверх на десятки километров поднимаются огромные светящиеся грибовидные облака.

— Держитесь, — видя как на нас летят волны энергии раскидываю руки.

Морозова повторяет действия. От первой волны искрясь фиолетовыми молниями падает. От второй смеясь взлетает. От третьей злобно улыбаясь понижает вокруг себя температуру. От четвёртой взлетает вверх и безумно смеётся.

— В атаку, — кивает Конев. — В атаку! За родину!

****

Атака, заканчивается едва начавшись. Демократы, от такого удара, подняв белые флаги, бросают оружие и бегут сдаваться. На Конева сыплются доклады о том, что по всему участку фронта, враги поднимают лапки и просят пощадить их. На что маршал, достаёт из шинели флягу, открывает и выдохнув пьёт. Закуривает, смотрит на меня…

— Неужели всё?

— Товарищ маршал, это только начало, — нагло улыбаюсь ему.

Это начало… Вы все ответите. За всех. За Влада, за истерзанных Белку и Маришку, за заживо сожжённых близняшек. За Серафину. За меня. За каждого замученного. Вы ответите за них в десятикратном размере. Плевать на совесть, жалость, мораль. Плевать на всё. Мы заставим вас страдать. Всех вас.

Глава 16

Сутки спустя. Западный фронт. Влад.

С утра, сразу после того как по радио сообщили более чем хорошие новости о южном фронте… Нет, не радуюсь вместе со всеми. И прыгать от хороших новостей мне тоже совсем не хочется. Ничего не хочется. Вообще.

Смотрю на Маришку, на близняшек, вспоминаю остальных и понимаю что чувства к ним как будто притупились. Я не переживаю за них, не беспокоюсь. Меня не возбуждают сёстры Спичкины которые старательно крутят передо мной попами, и Маришка которая от них не отстаёт тоже не возбуждает. Да, мне приятно их видеть, приятно трогать, но на этом всё.

Тело так же как и разум выкидывает непонятные фокусы. Руки то удлиняются, то становятся нормальными. Глаза то человеческие и голубые, то светятся ярче. Волосы, ночью были обычные, металлические. Как проснулся приняли русый цвет и тут же снова заблестели металлом. Кожа… Кожа

ведёт себя как волосы. Рожа… Табло меняется с завидным постоянством. То я Влад, то есть существо похожее на Влада, то черты немного изменяются и я вижу в зеркале самодовольную рожу Кастиана или себя прежнего.

Самое удивительное, что никто этих изменений не замечает. Маршал Быстрицкий, теперь уже майор Горчаков, старший лейтенант Нестерова мои девушки, Лазарев, Лариска и Осип с Ломакиным, если их спросить, то никаких изменений они не заметили. Кроме Лариски, крыска явно что-то не договаривает. Врёт, по глазам вижу. Хотя… Как по мне, она чего-то боится. Или кого-то? Но факт в том…

Лариска сама меняется. Растёт, с каждым днём всё больше становится похожей на человека. Хотя, звериные черты в виде ушей, хвоста, носа и длинных резцов никуда не пропадают. Зато теперь, она… Маленькая, полметра если мерить без хвоста — девушка. Лариска или Лазарева Лариса Сергеевна. Нда…

А я сижу в нашей подземной норе, жду приказа наступать и пытаюсь понять что за очередная хренотень со мной происходит. И понять не могу, но…

— Влад! — вламывается в комнату довольный Лазарев, ссаживает с плеча недовольную Лариску и раскинув руки возвещает. — Это случилось!

— На нас напали инопланетяне?

— Да хоть бы, — сложив руки на груди ворчит Лариска.

— Нет… — качает головой Лазарев.

— Ну тогда иди в жопу, Серёжа, и не мешай. Акела думает… Лариску можешь оставить, она умная и не шумит.

— Ты же знаешь что я не уйду, — лыбится доктор. — Так вот. Сегодня, буквально несколько часов назад, я стал свидетелем запечатления. А поскольку вижу арданиум в телах людей, то я смог не только разглядеть, но и понять процесс. Смотри. Представь что люди, как части пазла. А работает это следующим образом. Есть например парень. У него есть душа. Но! С одной стороны, эта душа не цельная, а как будто с оторванными кусками. А есть девушки. У которых…

— Нет, не так, — кривясь высказывает Лариска. — Вот! Графин с водой. Объясни на нём, так понятнее будет.

— Вы меня дауном считаете?

— Нет, мой Император, — присев в книксене выдыхает Лариса. — Просто эта дубина сейчас такого наплетёт. Смотрите, это интересно.

Убежав к столу, Серёга хватает графин, наливает воду в три стакана, немного доливает в графин из ведра и широко улыбаясь указывает на это.

— Да, так действительно будет понятнее. Представь что вода в графине это парень, а в стаканах девушки. Если вибрации души, а соответственно и вибрации арданиума совпадают, то жидкость объединится. Если нет, то… Увы.

С этими словами Лазарев выливает два стакана в графин, берёт третий и медленно льёт в уже полную ёмкость.

— А это что значит?

— Это значит, — продолжает Лариска. — Что у всего есть предел. У каждой семьи тоже. Как видите, два стакана вошли легко, третий сколько не пытайся, уже не залить. Конечно у всех будет по разному. Кому-то две, а кому-то сорок пять

Но тут… Тут много факторов. Схожесть вибраций, души… Ключевую роль играет даже не схожесть, а почти полное совпадения вибраций.