Первопричина: Лагерь смерти
Шрифт:
При ближайшем рассмотрении куча мусора превращается в нечто по-настоящему ужасное. Здесь, среди разбитых и не очень приборов и древней электроники, тряпок и неопределяемого мусора, лежат тела. Взрослые мужчины и женщины, нормальные и истощённые до состояния скелетов. Вскрытые, переломанные, обожжённые, раздавленные… Дети… Подростки, совсем маленькие, груднички…
— Кошмар… — закрыв глаза выдыхаю. — За что так…
— Низшая раса, — шепчет Ломакин. — Даже не звери, не насекомые. Просто мусор. Если когда-нибудь, у вас, Николай, возникнет желание пожалеть кого-то из этих истинных арийцев, просто вспомните это место. Вспомните этих несчастных… И никогда не сомневайтесь в том, что все они убиты и замучены целенаправленно. Вот эти несчастные дети, зверски убиты и замучены бесчеловечными экспериментами теми, кто считает себя высшими. Ошибочно считают, вид человека только один. Но… Но сволочей среди этого вида, великое множество. И ладно бы единичные уроды. Нет, их всех воспитывают с самого детства. Лживые убеждения о том, что они венец эволюции, эти твари впитывают с молоком матери. Времени мало. Скоро сборщики выйдут. Берите ценное для себя, а я кое-что тут присмотрю. Потом пойдём дальше.
Что здесь может быть ценного ума не приложу. Однако, перешагивая через трупы, иду и всматриваюсь в мусор. Нахожу разбитый монитор, что неожиданно нечто похожее на печатные платы, которые прихватываю. Пробирки, колбы, бутылки… Особое внимание привлекают гильзы от патронов и медицинские инструменты.
Брать последние не решаюсь, потому как все щипцы, зажимы и скальпели в крови. Поэтому, стараясь не терять деда из вида, брожу по огромной куче. Брожу и вдруг…
Присев на корточки вытягиваю руку и вожу ладонью над мусором. К своему огромному удивлению, понимаю что подо мной что-то есть и это что-то отвечает. Оно шевелится, движется и явно хочет ко мне.
— Очень интересно, — пытаясь отринуть здравый смысл улыбаюсь. — Иди ко мне.
Говорю без особой надежды на то что это что-то придёт. Но… Оно приходит. Из мусора выпрыгивает гаечный ключ примерно на двадцать два. Выпрыгивает и прилипает к ладони.
Сажусь, смотрю на ключ и вижу что он как тогда тарелка прирос к ладони. Недолго думая отрываю его и…
— Я даже кожей вкус ощущаю. Ещё интереснее. А если так?
Замечаю лежащие на тряпках щипцы, вытягиваю руку и с ещё большим ужасом вижу как инструмент дёргается, поднимается в воздух и плывёт ко мне.
— Всё таки Магнето, — поймав предмет и тут же отбросив его вздыхаю. — Ладно… Я как настоящий металлоискатель. Значит…
Встав вытягиваю руки, закрываю глаза и понимаю что вижу. Не в какой-то части спектра и не то чтобы по-другому. Если точно, то с закрытыми глазами я не вижу ничего. Темноту и разноцветную муру перед глазами. Но вместе с этим, всё металлическое светится. Я вижу каждую заклёпку, сломанные иглы в трупах, металлические зубы и самое ценное. Свёрла, ключи и лампочки. Угол обзора… Сфера обзора полностью триста шестьдесят. Однако дальность оставляет желать лучшего. Радиус от силы метров пять. Дальше уже ничего, темнота…
Воодушевлённый таким успехом, концентрируясь на светящемся в темноте моего зрения металле, тяну его к себе. От чего эйфория быстро проходит. Металл, тот что поглубже в мусоре, хоть и реагирует, вырваться не может. От чего моим уловом, становятся осколки и сами сломанные свёрла. Несколько, точнее пять, к счастью больших, гаечных ключей, два десятка перегоревших лампочек, в которых так понравившегося мне фольфррама кот наплакал, и целая фреза небольшого размера.
Тем не менее, добыча неплохая. Одних ключей больше килограмма. Свёрла с осколками и фреза грамм на пятьсот. Брать лампочки смыла особого нет, поэтому выбираю две самые большие. Ну и, конечно, на обратном пути наберу проводов и кабелей.
— Вы закончили? — как из ниоткуда появляется профессор. — Если да, то нам нужно уходить. Время выходит, сборщики уже близко.
— Как ты…
— Крысы, — шепчет Ломакин. — Этих уродов они ненавидят. Посмотрите.
Ну да, крысы до этого увлечённо обгладывающие трупы, сейчас встав на задние лапки принюхиваются. Дёргают ушами, разворачиваются и уходят…
— Крысы наши друзья, — улыбается профессор. — Всегда предупреждают.
— Так вы же их едите…
— Едим, конечно, но только самых больших, — разводит руками профессор. — Эти нормальные, для нас не опасные. А вот большие, они всё жрут, даже мелких сородичей. Так что запоминайте. Только голову никогда не берите, с возрастом у них зубы ядовитыми становятся. Идём дальше?
Сразу дальше не идём, отходим на замаскированную мусором позицию, ложимся и смотрим на кучу. Разбегающихся в ужасе крыс и… И наконец появляются они. Вроде обычные люди в фартуках и перчатках до локтей. Однако… Неестественно бледные, слишком высокие, они вводят в состояние ступора. И вроде бы ничего кроме размера и бледности нет, разве что язвы на лицах у некоторых. Но от их вида, движений, без эмоциональных голосов и дёрганных движений становится жутко. Команда же из десяти почти человек, грузят на тележки трупы. Выбирают тех кто не похож на скелет. Там же, прямо на ходу, отрезают от тел куски и съедают их.
— Серьёзные мутации, — выдыхает профессор. — Можно сказать уникальные. Излучение «Первопричины» антидот и нечеловеческие условия сделали их… Хм… Оружием?
— Кажется, процесс создания суперсолдат не так сложен. Уже второй случай когда получается…
— Не получается, — отползая и разминая в пальцах сигарету качает головой профессор. — Да, успешные разработки есть, причём есть у всех стран. У кого-то лучше, у других хуже. Но этих тварей назвать суперсолдатами сложно. Они невероятно тупы и действуют только на инстинктах. Разума в них практически не осталось. Заметьте как они говорят. Простые фразы, команды. Нет диалогов, нет совсем. А всё потому, что излучение «Первопричины» спалило им мозги. Добавьте к этому не самый качественный антидот, превращающий мозги в губку. И вот… Не буду разглагольствовать, не место здесь лекции читать. Скажу только что отсутствие, то есть потеря интеллекта и является главным минусом в создании оружия. Конечно, подобные сборщикам твари, в наше время не редкость. Есть целые отряды таких, но годятся они только как фактор отвлечения внимания. Ими очень сложно управлять и порвать они могут даже своих.
— А мы? Профессор, мы…
— Не думаю что вы станете такими же. Ваш случай уникален. Но…
Слышится писк крысы. Сборщики тут же рычат, срываются с места и ловят несчастную животинку. Ловят, разрывают и тут же съедают. Завывая и бормоча нечто непонятное несколько секунд стоят, возвращаются к тележкам и уходят.
— Реагируют в основном на звук и движения, — глядя на меня улыбается профессор. — так что мой вам совет, при встрече просто замрите. Но не падайте. Лежачее тело для них еда. Стоящее неподвижно вызывает недоумение. Они в таком случае порычат и уйдут. Шевельнётесь, вам конец.
— Как тогда они своих не съели.
— Точно не знаю, — закурив кивает профессор. — Может всё же не такие совсем уж тупые. Но скорее всего это из-за воспитания. Их бьют за малейшую провинность. Возможно со временем вырабатывается рефлекс, и после ударов током, чего они совсем не любят, они прекращают нападать.
— Шарашат их током?
— Именно шарашат и именно током. Идёмте, Николай. Нам надо на склад.
С этими словами дед тушит окурок, встаёт и махнув рукой уходит.