Первопричина: Лагерь смерти
Шрифт:
Профессор Ломакин, он же вторая… Или первая личность деда, тут снова вопрос, занимается тем что откармливает нас по методике, расспрашивает и наблюдает. Делает записи, смотрит и периодически осматривает. Делает выводы, от которых я начинаю сомневаться в реальности происходящего.
Например, притащенные им весы, точно показывают что мой вес, семьдесят килограмм. Когда с виду едва ли на сорок потяну. Что профессор объясняет наличием металла в моём организме. По его версии, поглощая металл, а я его время от времени поглощаю. То ложка в кожу впитается, то тарелка к ладони прилипнет, то я сам проходя мимо «примёрзну» к двери. Также, со слов профессора
Ещё одной странностью идёт наше быстрое восстановление и странное поведение. Меня тянет к металлу. Маришку к воде, пьёт она очень много и очень подолгу может сидеть в ванной, она, в смысле ванна, у нас тоже есть. Белку, она же Катя Белкина, тянет к электропроводке, лампочкам и электроплите. Со слов нашего профессора, который наблюдает, расспрашивает и делает выводы, Маришка чувствует воду, а Белка электричество. Пока не ясно как, но это факт. Ну и восстановление. По теории всё того же профессора, наши тела берут из полученной пищи всё что можно. Берут, тут же усваивают и направляют куда надо. От чего Маришка почему-то прибавляет в окружностях. Белка набирает вес. Я же… Я вроде как наращиваю мышечную массу. По крайней мере Ломакин после осмотра говорит что всё идёт в мышцы. А вот волосы на голове…
Наверное организм решил что волосы мне не нужны. Хотя, учитывая то, что я в данный момент похож на замученного голодом упыря, волосы мне явно не помешали бы. Дед говорит что вырастут. Девушки тоже…
Сами же девушки хоть и медленно, но приходят в себя. Маришка не думает о самовыпиле, Белка отъедается и в свои девятнадцать уже не напоминает сорокалетнюю женщину. Хорошеет, не как Маришка, но тоже приятно округляется.
Минусы… Основные минусы в том, что кругом враги. Наверху, внизу, на поверхности, в других странах. И тут я согласен с профессором Ломакиным. Мы теперь изгои, навсегда. Чтобы мы не сделали, к кому бы не попали, лучшее что нам светит — лаборатория. Ни США, ни СССР, ни уж тем более Германия с нами заморачиваться не станут. При встрече нас схватят и изучат. Досконально, совсем, возможно, то есть скорее всего до смерти.
Вторым и наверное самым главным минусом идёт, вот удивительно, Маришка или Волкова Марина. После попытки покинуть сей несправедливый и жестокий мир, точнее после нашего с ней разговора, она начала оказывать мне знаки внимания. Забавно поводила плечами, старалась держаться ближе, смотрела и иногда даже выглядывала из-за ширмы. При этом глупо хихикала и надувала губы.
На что Белка говорила что она совсем повернулась. По её мнению романтика в данных условиях последнее чем нам стоит заниматься. Крутить любофф, тем более. Потому как вокруг натуральный звездец и мы в любой момент можем сдохнуть.
Обзывала Маришку дурой и фыркала на меня за то что я не могу объяснить дурочке то, что мне она совсем не нравится. Но тут двояко… Потому что мне, рыжая, зеленоглазая и вообще приятной внешности Маришка очень даже нравилась. И я бы, даже в таких страшных условиях не отказался. Но… Её прошлое, то что с ней было и какие вещи с ней творили, всю тягу убивали в зародыше. Вот совсем убивали.
Нет, я не ханжа и обижать несчастную не хочу ровно в той же степени, в какой и терять. Но приблизиться к ней после того что видел когда вломился и расстрелял солдат, я не могу. Эта картина, наверное навсегда запечатлелась в памяти и никуда теперь не денется. От чего даже обидно.
Ещё к минусам можно отнести самого себя. Кто я? Откуда я знаю как обращаться с оружием, стрелять и обращаться с гранатами? Я если и держал в руках оружие, то только в компьютерной игре. Здесь же... Трудно объяснить, но оружие мне очень близко. Иногда, вспоминая расстрел солдат, мне кажется, что с такими вещами как пистолеты и гранаты, я довольно долго общался. И нет, это не память вот этого тела. Не помню я нихрена, вообще. Да я и имя своё узнал потому что Маришка сказала, она слышала как надзиратель обращался ко мне по имени отчеству и фамилию упоминал.
Или мне досталась память этого тела, но она пока закрыта, или, что более правдоподобно, это всего лишь мышечная память. Но как?
Да хоть как. Я в дерьме. Со мной как минимум двое поехавших дед и Маришка. Мы грёбанные мутанты и возможно скоро мутируем в какую-нибудь пакость. Над нами фашисты. Идти нам некуда. Здесь… Рано или поздно нас всё равно найдут. Или мы спалимся. Или это всё издевательства Марты, которая специально подкинула нам деда и теперь читая его отчёты потирает руки и ждёт когда мы окончательно уверуем в то, что жить нам стало лучше. А потом мы проснёмся пристёгнутыми к стульям, а дед подойдёт и скажет что по типу — Гутен морген, русские свиньи. Сказка закончилась. Пожалуйста, примите новую дозу сверхболезненной бурды, получите электрошок… А вам, Влад, за то что выжили, ещё две сотни игл в тушку.
И это может случиться, потому что дед более чем странный даже для шизоида. Он не спит, вообще. Отдыхают они по очереди, как они сами утверждают, но дед всегда на ногах. Он, рассказывая мне про опасности излучения, этого самого излучения не боится. Ест с нами, пьёт, курит. Правда… Тут ещё больше странностей, потому как курит только профессор, а пьёт только Осип. И если подойти к Осипу и спросить где Ломакин, то первый честно ответит что профессор: вышел, спит, читает журналы, думает, курит или туалет занял. С Ломакиным всё это повторяется. Об их истории почти ничего неизвестно, кроме того что профессора Ломакина банально похитили, а Осип пытаясь сберечь семью поддался пропаганде и пришёл к фашистам сам. Пришёл и тут… Детей увели, жену убили на месте. Далее побег вниз, блукания по катакомбам и встреча. Но самое странное, это отсутствие реакции на облучение. Дед его не воспринимает и не боится…
Мы тоже не боимся. Не потому что пофиг, а потому что облучённая еда со склада нз, придаёт нам сил не хуже энергетиков. И тут… А может нет никакого излучения? Может дед врёт? Так или иначе, действовать пока рано. Мы сейчас не в том состоянии чтобы бросаться в авантюры. К тому же, у нас есть способности, которые даже если всё это одна большая подстава, мы сможем использовать. Наверное…
****
— Николай, — заходя в комнату с коробкой в руках кивает Ломакин. — Не заняты?
— Да вроде нет. А…
— Тогда давайте проведём небольшой эксперимент.
— Вскрывать не будете?
— Я вообще-то советский учёный, профессор медицины, — обиженно выговаривает Ломакин. — А не изверг. К тому же семья Осипа, моя семья. За десять лет блукания по подземельям и прочих приключений, мы очень сблизились. Обещаю, никакого вреда я вам не причиню. Посодействуйте?
Кивнув сажусь за стол и наблюдаю за профессором. Который сгорая от нетерпения, открывает коробку и ставит передо мной деревянную дощечку с четырьмя торчащими из неё проволочками. Закурив предлагает мне сигарету, и как только я прикуриваю указывает рукой на проволочки.