Первопричина: Лагерь смерти
Шрифт:
— А помнишь как мы с тобой на рыбалку убегали? — наливая мне улыбается Осип. — Помнишь?
— Прости, но… Нет, почти ничего. Памяти нет.
— Ничего, — часто кивая бормочет дед. — Ничего. Наши всё равно победят. Покажут этим тварям где раки зимуют. И вот тогда, мы с тобой всё наверстаем. Ты садись… Заболтал я тебя совсем.
Пока дед суетится, стою и смотрю на него. Понимаю что он опасен. Он очень опасен. Но также понимаю что без него мы не выживем. Но при этом я совсем не понимаю что со мной происходит. И тут надо ждать когда личность Ломакина проявит себя. Мне нужны ответы.
****
Ломакин «явился» к вечеру. Первым делом осмотрел нас, потом начал сыпать теориями. В основном на мой счёт. По девушкам, а именно о том как одна манипулирует водой, а вторая вырабатывает электричество, профессор ничего сказать не мог. По мне же… Ощупывая мою руку, профессор говорил следующее.
Я, по его мнению как живой, то есть состоящий из плоти и крови, так и металлический. Усвоенный мной металл, не только укрепляет кости и суставы, но и судя по прощупыванию, создаёт в мышцах новые волокна.
На вопрос как это возможно, профессор разводит руками и сыплет совсем безумными теориями которые сам же и опровергает. Потому что с научной точки зрения, меня просто не может быть. Я не могу есть металл, усваивать его и направлять на нужды организма. Ну и уж тем более, я не могу жить, мыслить, говорить, дышать. Все эти процессы, учитывая то сколько во мне металлов, по мнению профессора — нонсенс, абсурд и много других страшных слов. И я с ним полностью согласен, я тоже не дурак и хоть смотрел фильмы про разных супергероев в разноцветных костюмах и обтягивающих трениках с трусами поверх, в их существование я не верю. Так не бывает.
В качестве подтверждения, чисто машинально, достаю из кармана сломанное сверло и с хрустом разжёвываю. Смотрю на совсем растерянного профессора, развожу руками и виновато улыбаюсь. На что Ломакин хмурится…
— Молодой человек, знаете что бывает когда обычные люди пытаются разгрызть металл?
— Они остаются без зубов.
— Именно, молодой человек, именно, — вздыхает Ломакин. — А при проглатывании… Травмы пищевода, сверло хрупкое и получается много острых осколков. Но вы… И всё же, так не бывает потому что не бывает. Я учёный, человек науки, коммунист, материалист в конце концов. Я за свою практику видел такие вещи… Такие, что обычный человек не располагающий даже малой частью моих знаний принял бы их за чудо. Но они, эти вещи, пусть некоторые и не сразу, но находили научное обоснование. То что я вижу на вашем примере… Кроме как чудом, это не назвать.
— Или случайностью?
— Нет, Николай, — мотает головой профессор. — Хотя… Да! Облучение, сыворотка правды, дьявольское вещество, стресс, электрический ток. Это как раз таки череда случайностей! Ещё тогда, когда я был на своём месте, я знал что многие пытаются создать новый вид человека. В отдельных случаях это даже получалось. Дефектные, искорёженные, но люди… Одни не чувствовали боли, другие обладали огромной силой или выносливостью. Я сам, лично добился того, что организмы лабораторных крыс начинали принимать «Первопричину.» Принимать, усваивать и даже сами её вырабатывали. Но чтобы так. Что бы какая-то, извините, дурища от нечего делать создала троих сразу… Причём не уродов, не дефектных, а нормальных.
— Сомневаюсь в своей нормальности… Проф, а вы…
— Почему вам так нравится вольфрам? — закуривая спрашивает профессор. — Почему именно он? Прошу меня простить, но я видел как вы смотрели на лампочку, то есть на нить накаливания. Вот, попросил Осипа, зашли на свалку и… Молодой человек, а вы металл, случайно не чувствуете? Вот например Светочка чувствует как вода течёт по трубам. Катенька безошибочно определяет где электрический ток. А вы?
— Я не знаю…
— Я тоже, — трёт переносицу Ломакин. — Вопросов слишком много. И чем больше я узнаю, тем больше их становится. Эх, мне бы оборудование, рентген, микроскоп… Мне даже кровь взять не чем, не то что её исследовать. Эх! Так, поздно уже. Ложитесь отдыхать. Завтра… Завтра нас ждёт великий день.
Спорить с безумным учёным не решаюсь. Спрашивать что-то тоже не тянет. Поэтому съедаю второе сверло и жмурясь от приятной сытости падаю на свою лежанку. Уже засыпая слышу как заходят девушки, укладываются…
Закрыв глаза прикидываюсь спящим и слышу как Маришка, а это она, присаживается рядом, укрывает меня одеялом, проводит пальцами по голове. Гладит мои ещё очень короткие волосы и вдруг целует в лоб. Вздохнув хихикает, шепчет что-то совсем неразборчивое и убегает.
Нда… Вот этого мне в данных условиях, как раз и не хватало.
Глава 7
Великий по заверениям профессора день начинается со строгого приказа девушкам, сидеть дома и никуда не высовываться. Я же получаю настоящий инструктаж от Осипа. То есть: идти за профессором, не высовываться, не шуметь, делать что говорит Ломакин и не спорить. Скажут падать и прикидываться мёртвым, сразу делать так.
После чего личность Осипа, предупредив что будет держаться рядом, уходит в тень и на сцену выходит профессор Ломакин. Который без лишних слов впервые выводит меня из дома. Не на улицу, а в явно давно заброшенный коридор и молча идёт вперёд.
Нда, всё-таки это место сложно назвать домом. Так, две больших комнаты, несколько маленьких и пара огромных одна из которых обвалилась.
Наша обитель, королевские покои... Жилая, она же спальня, и кухня, туалет и ванная. Всё это дело соединяет коридор, однако жить можно и всё что надо есть. Включая даже такие чудеса как: холодильник другие кухонные приборы и даже стиральную машину.
На вопрос откуда всё это натаскали, Ломакин отвечает что почти всё здесь было. Говорит что притащил только стиралку, да и ту нашли в комнате чуть дальше по коридору, всё остальное тут стояло. Так же профессор выдаёт предположение что в этом месте, между этажами, раньше были инженерные системы и помещения для персонала всё это обслуживающего.
Было, раньше, потом лавочку свернули из-за сильного излучения из шахт. Ломакин объясняет что людям здесь делать нечего. Они или мутируют, или просто помирают, или всё вышеперечисленное сразу.