Первопроходец

Астахов Евгений Евгеньевич

— И что, совсем никаких ограничений? — уточняю на всякий случай.

Льфёсальфар кивает, и в его глазах мелькают лукавые искры:

— Можно сказать и так. Единственное условие — не погибнуть самому. Всё остальное… кхм… приветствуется.

Понятно, классика. «В Сопряжении есть место только сильному. Ибо он возьмёт всё сам».

— Каково это было? Полагаю, настоящая мясорубка.

Мой собеседник медлит с ответом, словно собираясь с мыслями.

— Не стану лукавить, — наконец, признаёт он. — Да, бои выдались тяжелейшими. Каждый противник

был силён, опытен и умел. До сих пор болью отзываются воспоминания о поединке с одним Новой по прозвищу Мясник. Даже Регенерация не спасла от ран и увечий… — инстинктивно он потирает рёбра с левой стороны, скрытые роскошной рубашкой по фактуре похожей на шёлк.

— Но, как видите, я справился, — в голосе собеседника прорезаются стальные нотки, плохо скрываемая гордость. — Стал чемпионом и обладателем главного приза. Так что оно того стоило, не спорю.

Ещё бы, учитывая какие призы на кону, тут и менее азартный не удержится.

— Могу поинтересоваться, что вам досталось? — любопытствую, подаваясь вперёд.

Сильфир тихо смеётся, отчего уголки его глаз собираются лучиками морщин:

— Скажем так, Егерь, моя награда была… достойной. Но подробностями я, пожалуй, делиться не стану. Во-первых, это конфиденциальная информация. А во-вторых, не хочу невольно сформировать у вас неверные ожидания. Ведь призовой фонд имеет свойство меняться от раза к разу. Никогда не знаешь наверняка, чем тебя порадуют устроители.

Разочарованно цокаю языком, но не настиваю. В конце концов, остроухий и так поведал немало. Грех жаловаться.

— И напоследок хочу дать вам один совет, — добавляет лидер Ордена Гипериона, вновь посерьёзнев. — Не обольщайтесь насчёт своих шансов. История Полигона знает немало случаев, когда побеждали отнюдь не фавориты. Зачастую удача улыбается самым хитрым и циничным, а не просто сильным. Бывало, что триумф доставался тем, кто просто отсиживался в укрытии, пока другие вскрывали друг другу глотки. Так что будьте предельно осторожны и не теряйте бдительности ни на миг. Полигон коварен и беспощаден. Он с лёгкостью может обмануть и погубить неосторожного дебютанта.

Я невесело хмыкаю. Что ж, приму к сведению.

— Спасибо, Сильфир, — искренне произношу, глядя моему визави в глаза. — Теперь я хотя бы примерно представляю, с чем придётся столкнуться.

Танцор мягко улыбается и кивает в ответ:

— Всегда рад помочь, Егерь. Что бы ни ждало вас впереди — желаю вам удачи и победы. Пусть ветер фортуны всегда дует в ваши паруса. А когда придёт час — я буду искренне болеть за вас.

На том мы и прощаемся. Изображение Трансивера гаснет, оставляя меня наедине с тяжёлыми мыслями.

Итак, Полигон — чистой воды безумие, замешанное на жестокости, цинизме и коварстве. Игра, где цена поражения — жизнь, а победа достаётся не всегда достойнейшему. Как и всегда, нельзя будет верить ни единой живой душе. В конце концов, у каждого из нас на кону своя собственная шкура. А значит — глупо ждать благородства и честной игры.

Вот и славно, будем выживать, полагаясь

лишь на себя. Благо, опыт имеется. А удача… Что ж, придётся постараться, чтобы задрать юбку этой капризной даме.

Со вздохом вновь кладу ладонь на экран Трансивера. Надо ковать железо, пока горячо. Тем более, если я собираюсь вытрясти из Пакта Шестерых по максимуму, время не ждёт.

На том конце принимают вызов почти мгновенно. Голограмма оживает, являя бесстрастное лицо Эстелина. Ледяные глаза смотрят прямо и цепко, точно сканируют на молекулярном уровне. Интересно, этому взгляду учат где-то, или врождённый талант?

— Егерь. Чем обязан на сей раз? — бесстрастно спрашивает он.

Ухмыляюсь и небрежно машу рукой:

— Да вот, решил напомнить о нашем уговоре. О компенсации, которая полагается мне за действия вашего «находчивого» товарища. Кстати, как там он поживает?

Ледышка еле заметно морщится, точно лимон проглотил, но всё же сдержанно цедит:

— Пока его судьба не решена. Мы обсуждает различные варианты.

— Ну обсуждайте-обсуждайте. Если что, я всё ещё готов провентилировать ему мозги за весьма скромное вознаграждение.

Что-то мелькает в глазах снеговика, но тут же гаснет. Ни один мускул не дёргается на застывшем лице.

— Мы учтём. Содействие какого характера ты хочешь от нас получить?

Подаюсь вперёд, упираясь локтями в колени, и смотрю на голограмму в упор:

— Информацию. Сведения об одной любопытной личности, о которой я мало что знаю.

— О ком конкретно речь?

Ухмыляюсь, прекрасно понимая, что мой вопрос ему заранее не понравится. Но выбора нет — надо узнать как можно больше о том, кто стоит за всеми этими чудесами Нексуса.

— Об Эриндоре Мечтателе. Создателе этой станции. Абсолютно всё, что удастся о нём нарыть.

Повисает долгая пауза. Клянусь, я практически слышу, как в голове моего собеседника с воем проносятся все варианты отказа и увиливания. Но я недвусмысленно давлю взглядом, без слов транслируя свою неуступчивость. Хочешь отделаться от меня подачкой — хрен тебе, а не сотрудничество на Полигоне.

Наконец, собеседник едва заметно хмурится, но почти сразу же берёт себя в руки. Ни дать ни взять — ожившая статуя.

— Егерь, ты хоть понимаешь, о чём просишь? Эриндор — одна из самых закрытых фигур в Содружестве. Любая информация о нём — на вес золота. Даже мне будет непросто её добыть.

Пожимаю плечами, всем своим видом демонстрируя абсолютное безразличие к его проблемам:

— Тогда хорошо, что ты один из могущественных Гексархов, у которого связи на самом верху, не так ли?

На лице Эстелина почти незаметно играют желваки, но он всё же сдерживается.

— Хорошо, — ровно цедит он, и голос его сочится холодом, способным заморозить Сахару. — Я постараюсь разузнать всё, что смогу. Но не жди мгновенных результатов. На это потребуется время.

— Договорились, — миролюбиво тяну, чуть разводя руками. — Будем считать, что после этого ваш долг будет погашен.