Первые дерзания
Шрифт:
– Что же это ты!
– весело сказал он мальчику.
– С изогнутой планкой не будет заклинивания, ручаюсь вам, товарищ инженер, - приободрившись, пробормотал Семен.
– Так почему же не пришел и не сказал об этом мне? Зачем, не посоветовавшись, начал изготовление детали, не существующей в чертежах?
– С вами посоветоваться?
– удивленно спросил Семен.
– Конечно, со мной! Или с мастером!
– Я думал, что это будет неудобно... Чего это какой-то там ученик ремесленного училища лезет с советами... Оно, конечно, я нехорошо поступил. Но как-то так получилось... Дай, думаю, сделаю по-своему. Когда машину соберут и будут испытывать, то внимания, наверно, не обратят, что передаточная планка сделана иначе. Если она будет хорошо работать, конечно... А работать она должна замечательно.
– Подожди, подожди, - перебил инженер, внимательно приглядываясь к Семену.
– Да чего же ты стоишь! Подходи и садись. Значит ты хотел сделать, чтобы было лучше, так сказать, тайком. Правильно я тебя понимаю?
– Получается так, - глухо проговорил Семен, усаживаясь на самый кончик мягкого кресла.
– Расскажи, что ты имел в виду, делая изогнутую планку, - попросил инженер, пододвигая к Семену лист чистой бумаги и большой, тщательно отточенный карандаш, который с одной стороны писал красным, а с другой - синим цветом.
Семена охватило волнение. Ему, ученику ремесленного училища, приходится объяснять свою идею инженеру. Да не какому-нибудь инженеру, а Александру Андреевичу Дуплову, тому самому, который создает такие чудесные, умные машины, автоматы, действующие от одного прикосновения человеческих рук!
– Эта планка должна толкать вот этот рычаг...
– начал Семен, дрожащей рукой выводя на бумаге полукруг.
– Здесь вот стоит собачка... Она не пускает планку обратно, пока вот этот шпенек не выйдет изнутри...
Семен старался говорить как можно короче. Но все почему-то выходило так, что надо было повторять уже сказанное. Красный кончик карандаша, к ужасу Семена, сломался и пришлось писать синим. "
А красным выходило как-то убедительнее. Синий цвет не такой яркий, что ли..." - пронеслось в голове Семена, когда он дорисовывал рычаг, придуманный им самим.
– А вот здесь стоит такая маленькая пружинка. Помнишь?
– вдруг оживился инженер, до сих пор молча слушавший сбивчивое объяснение Семена.
– Ты прав, предполагая, что планка, предусмотренная нашим чертежом, может заклиниваться. Но так происходило бы в случае отсутствия этой пружинки. Согласен?
– и инженер принялся дорисовывать на чертеже новые подробности.
Несколько быстрых движений карандаша инженера окончательно смутили Семена. Ему вдруг стало ясно, что совсем не обязательна изогнутая планка. Маленькая пружинка решает все дело крайне просто. И как это он не учел наличия пружинки? И зачем вообще полез не в свое дело! Конечно, он опозорил себя и своих товарищей по ремесленному училищу, прибывших вместе с ним в распоряжение особого конструкторского бюро на практику. "
Нарушение трудовой дисциплины..." - подумал Семен.
– Думал, как лучше... А про пружинку забыл, товарищ инженер...
– не зная, куда девать свои руки, казавшиеся теперь длинными и неуклюжими, забормотал Семен.
– И вообще поступок мой из ряда вон выходящий. Конечно, начал я делать эту деталь в неурочное время, после работы, но все-таки без согласия мастера, так сказать, начальника цеха... Не подумайте только, что у нас все ребята такие...
– продолжал он оправдываться, не отрывая глаз от листа бумаги.
– У нас ребята дисциплинированные и работники хорошие: наше ремесленное училище известное. Это на меня, как говорится, нашло затмение... Мне всегда хочется все по-своему сделать, как лучше, изобретать, рационализировать... Вот и получилось. Не утерпел. Вы уж простите...
Семен поднял глаза и замер от удивления. Инженер смотрел на него не только не строго, но даже как-то особенно ласково.
– Все время хочется, говоришь, изобретать и выдумывать что-нибудь новое? тихо спросил он.
– Хочется... Очень хочется...
– ответил Семен.
В это время дверь отворилась, и в кабинет торопливо вошла Елена Павловна. Вид у нее был крайне озабоченный.
– Александр Андреевич!
– обратилась она полушепотом, тревожно поглядывая на Семена.
– Только что звонили с третьего опытного участка...
– Неутешительная сводка?
– перебил Дуплов.
Девушка наклонилась к самому уху инженера и зашептала что-то совсем тихо, продолжая коситься на Семена.
О чем говорила Елена Павловна, Семен разобрать не мог. Но ему стало ясно, что речь идет о какой-то неожиданной неприятности. Лицо Александра Андреевича стало хмурым и обеспокоенным.
– Как же это так могло случиться? Очень странно...
– тихо произнес Дуплов, быстро поднимаясь с кресла.
– Очень странно... Очень странно...
– продолжал он, нервно роясь в кармане своего пиджака.
– Немедленно соедините меня с третьим участком, как только оттуда позвонят. Очень странно...
Когда девушка вышла, шурша подолом своего шелкового платья, и за нею глухо хлопнула массивная дверь, Дуплов снова сел в кресло.
– Так на чем мы остановились?
– спросил он, рассеянно поглядев в окно. Ах да, насчет планки... Так вот какое дело, Семен: во всей этой истории меня больше всего огорчает, что ты так скоро сдался... Стоило мне только указать на эту самую пружинку, как ты немедленно согласился, что затеянная тобой рационализация совсем никуда не годится! Почему же ты не споришь со мной? А?
– С вами спорить? Да что вы, Александр Андреевич!
– Спорить со мною никому не запрещается.
Лицо Семена расплылось в широчайшую улыбку. Вот так история! Мало того, что знаменитый изобретатель теряет время на разговоры с ним, учеником ремесленного училища, ему еще предлагают спорить!
– Ну, если так уж хотите...
– начал Семен робко, снова пододвигая к себе лист бумаги, исчерченный красными и синими линиями.
– Предположим, что вот эта пружинка давит сюда. Это ж верно? Она, конечно, отжимает планку. А разве при большом отклонении планки тоже так будет? Пружинка-то перекосится! Ведь верно?
– Верно, - подтвердил инженер.
– Вот видите!
– продолжал Семен с увлечением.
– А если планку сделать изогнутой в этом месте... Тут-то нагрузки на подшипник не будет даже при самом сильном отклонении! Значит меньше вероятности, что ее заест! А потом, мы с вами, Александр Андреевич, можем установить еще такую скобку... Эх, чтоб тебе!..
Волнуясь, Семен с силой надавил на карандаш, и синий кончик сломался с тихим треском. Семен принялся глазами искать новый карандаш и уже было протянул руку к бокалу с перьями.