Первые нити паутины
Шрифт:
Потом я услышал бормотание подростка, напоминающее неразборчивую молитву, и увидел, что женщина пошевелилась и уже пытается сесть. Ну, одной проблемой меньше.
В большую пещеру мы вернулись без приключений, и там, шагах в десяти от алтаря, я остановился, вслушиваясь в указания «души города».
— Здесь, — произнес я, наконец получив четкий образ, подошел к алтарю, опустился рядом с ним на пол, прижал обе ладони к закрепленному в этом месте лунному граниту и направил в него концентрированный поток дикой магии. «Душа» сообщила мне, что для открытия этого тайного
Лунный гранит рассыпался в белую крошку, а камень пола начал плавиться и растекаться в стороны, действительно открывая проход — лестницу, вырубленную в узком коридоре и ведущую куда-то еще ниже, чем подземная пещера…
«Душа города» передала мне нечто ободряющее, но не словами, а эмоциями. Мол, все нормально, ход хороший.
Вздохнув, я поднялся на ноги.
— Спускайтесь. Я пойду последним.
Кастиан, хотя и посмотрел на меня с подозрением, но спорить не стал, а уж бывшие пленники тем более ничего не сказали, лишь торопливо направились к лестнице. Видно было, что им хочется как можно скорее покинуть то место, где их планировали принести в жертву, а уж как именно его покинуть было второстепенно.
Стоя на верхней ступени, я наблюдал, как Кастиан зажег свой амулет и все четверо спускались все глубже под землю.
— Рейн? — позвал Кастиан, в очередной раз обернувшись и заметив, что я все еще стою на месте.
— Идите, — отозвался я. — Мне нужно тут еще кое-что сделать.
«Да-да-да, — в беззвучном предвкушении запела у меня в сознании „душа города“. — Да-да-да».
Наконец расстояние, на которое спустились люди, показалось мне безопасным, и я развернулся лицом к пустой пещере. Посмотрел на фреску со смуглым гигантом. Ненависть в его взгляде, направленном на меня, стала еще сильнее, хотя, казалось бы, куда больше.
Я потянулся внутрь моего бесконечного круговорота внешней магии и зачерпнул сырой силы — будь я опытным магом, все вышло бы, конечно, куда четче и изящнее. А так единственное, что у меня получилось, это вылить дикую магию в пространство, отдав один-единственный приказ: «Разрушь тут все!»
Первыми раскололись и превратились в пыль фрески — все эти чудовища и символические изображения. Расплавился алтарь. Обвалился ход в ту небольшую пещеру, где мы нашли пленников. Потолок пошел трещинами и отдельные глыбы уже рушились вниз, но фреска с гигантом на троне еще оставалось целой, и его взгляд был все так же устремлен на меня.
Я вытянул в его направлении правую руку и сжал пальцы в инстинктивном движении, будто мог ногтями сорвать со стены изображение врага. И только тогда последняя фреска тоже начала рушиться. Медленно. Неохотно.
Я ощущал ненавидящий взгляд еще мгновение после того, как от изображения осталось лишь пустое место. Потом взгляд исчез, и я выдохнул, чувствуя, будто с моих плеч сняли тяжелую ношу.
Стены между тем тоже пошли широкими трещинами, потолок начал падать уже всерьез, и я, наконец, повернулся к пещере спиной и кинулся вниз по узкому проходу, оставив дикую магию бушевать позади.
Глава 21
— Ты разрушил пещеру, — сказал Кастиан, когда оглушительный шум, доносящийся сверху, наконец стих, и звуки слов стало можно разобрать.
— Да, — согласился я, хотя вопросом это не было.
— Ты хоть понимаешь, что твоя сила там все сейчас пропитала?! Что кто угодно сможет снять ее отпечаток и тебя найти?!
— Ну, не совсем…
— Что не совсем?! — перебил он. — После такого выброса дикой магии отпечаток сможет взять даже самый бесталанный подмастерье имперских ищеек… Ну, или кто-нибудь из демонопоклонников — маги среди них точно есть.
— Когда я сказал «не совсем», то имел в виду, что скоро снимать отпечатки будет не с чего, — пояснил я, и понимая, что Кастиан не собирается оставлять эту тему, предупреждающей поднял руку и повел взглядом в сторону освобожденной троицы. Они слушали наш разговор с широко раскрытыми глазами, даже не пытаясь притворяться незаинтересованными.
— Сейчас вы дадите мне клятву именем Пресветлой Хеймы, что никому и никогда, ни при каких обстоятельствах, не сообщите о том, чему сегодня были и еще будете свидетелями, если только я сам лично не освобожу вас от этой клятвы, — сказал я им. Потом вспомнил, какое условие ставила мне Далия, и поправился: — Дадите клятву двумя именами — Пресветлой Хеймы и Восставшего из Бездны.
Конечно, вряд ли кто-то из этих троих подвергнется фатальному воздействию демонической скверны, превратится в одержимого, выживет, доберется до земель Темного Юга и поклянется в верности богу демонов, но все же небольшой шанс этого был.
Судя по моментальной гримасе, Кастиана моя поправка про демонического бога удивила, а вот троицу — нет. Впрочем, видно было, что они все еще находились в состоянии шока от того, как резко переменилась их судьба. В сравнении с этим требование двойной клятвы было мелочью.
— Теперь объяснишь, куда денутся твои отпечатки? — спросил Кастиан, когда все клятвы были даны.
— Как только мы отойдем на безопасное расстояние, «душа города» превратит пол пещеры в бездонную яму и все обломки упадут туда, где их не отыщет ни один маг, — объяснил я то, что эта самая «душа» передала мне в виде нескольких последовательных картин и эмоций. Особенно ярко ощущалась ее мстительная радость, сопровождающая образ того, как обломки пещеры будут спускаться все ниже и ниже в слоях мертвой соленой воды и наконец упокоятся на дне подземного моря.
— Если она на такое способна, почему не разрушила пещеру сама?
— Помнишь фреску со смуглым гигантом? Именно эта фреска являлась якорем, дающим демоническому богу доступ сюда и одновременно защищающим пещеру от любых прямых действий «души города». Само существование этой пещеры было для «души» как незаживающая язва, а каждое жертвоприношение — будто эту язву вновь разбередили.
Сравнение было не мое — его мне тоже передала «душа», когда объясняла, что от меня требовалось там, в пещере, и почему.