Первым делом
Шрифт:
— Панин и Сокольников — за мной живо!
И тут же выяснилось, что вся эта красота прибыла конкретно за нами двоими — нам связали руки за спиной и затолкали в кузов Ганомага, сказать же вообще ничего не сказали, я по обрывкам фраз, кои сумел перевести с польского, понял только, что повезут нас в какой-то высокий штаб. С майором мы даже попрощаться не успели.
Сразу, как только мы тронулись, этот старший офицер, оказавшийся целым полковником, подсел к нам и предложил закурить.
— У нас же руки связаны, — напомнил
— А и верно, — согласился полковник, — ну тогда я покурю один. Знаете, зачем мы вас выдернули из лагеря?
— Никак нет, пан полковник, — ответил Толик, — даже не догадываемся.
— Нас заинтересовал ваш аппарат, как его…
— Автожир, — подсказал я.
— Правильно, автожир, мы обнаружили его на поле недалеко от того места, где поймали вас. Люди, отвечающие за авиацию в нашем генштабе, хотят, чтобы вы рассказали и показали, всё, что знаете по этой теме.
— Но мы же не разработчики, пан офицер, — осторожно начал я, — технических деталей мы знаем, можем разве что показать и научить летать на этих автожирах.
— Я думаю, что для начала этого будет достаточно, — пыхнул папироской полковник и завершил на это наш разговор.
Точнее хотел завершить, потому что в этот момент чёрт меня дёрнул поговорить о технике.
— Пан полковник, — продолжил я, — а откуда у вас этот бронетранспортёр, если не секрет? Польская промышленность, насколько мне известно, таких аппаратов сейчас не делает.
— Секрет, конечно, — откликнулся тот, — но так и быть, намекну — у нас есть очень хорошие друзья на западе, которые делают кое-что для укрепления нашей обороноспособности. Нравится машина? — зачем-то спросил он у меня.
— Ну ещё бы, — довольно искренне ответил я, — мощная, проходимость повышенная, бронёй обеспечена, вот только…
— Что только? — поймал наживку полковник.
— Передние колёса здесь явно лишние, я бы, если бы разрабатывал такую технику, поставил бы гусеницы на всю длину. Это раз. Потом, броня тонковата, от пуль, конечно, она защитит, но уже от противотанкового ружья вряд ли. Ну и наконец — башни не хватает, то что сейчас тут стоит, слишком неповоротливо.
— С тобой интересно разговаривать, — прищурился полковник. — Продолжим, когда приедем на место.
Но на место, определённое паном полковником, нам прибыть так и не было суждено — господь бог распорядился несколько по-иному. Примерно через полчаса нашего движения по трассе вдруг раздался истошный вопль одного из офицеров, который сидел на месте стрелка, он заорал «Поветше поправе!», что я перевёл приблизительно, как воздушная атака справа по борту.
Поляки засуетились, полковник начал орать в спину водителю что-то, что я совсем не понял, но видимо приказывал сворачивать в лес — водитель и повернул туда руль, но доехать до лесных насаждений мы не успели, раздался очень сильный и очень близкий взрыв, после чего меня кинуло на борт Ганомага, и я потерял сознание.
Очнулся я от того, что меня хлопали по щекам — это оказался Толик.
— Очухался? — спросил он у меня. — Давай подымайся, ноги надо делать.
— А что случилось-то? — пробормотал я.
— Наш ишачок бомбу в нас запулил, вот что. Поляки все в негодность пришли, включая водителя… ну не все, двоим я помог.
И Толя продемонстрировал красивый пистолет с перламутровой рукояткой.
— Трофейный, у полковника отобрал. Ну вставай, валить надо отсюда.
— Стой, — остановил я его, — Ганомаг-то бросим что ли?
— А ты с ним управишься? — с сомнением спросил Толик.
— С тракторами управлялся, тут не труднее, думаю…
— Ну тогда давай поляков вытащим для начала, зачем лишний груз возить… и форму у них надо бы снять, переоденемся.
— Всё равно по-польски ни ты, ни я говорить не можем, наш маскарад живо разоблачат, — возразил я ему, помогая вытаскивать трупы.
— У меня немецкий неплохой, — заметил Толик, — в нашей коммуналке семья поволжских немцев жила, вот и научился.
— Уговорил, — ответил я, в темпе переодеваясь в кожаные одежды водилы, — щас разберёмся с управлением и вперёд.
Управление БТР-ом не было слишком уж сложным — ключа тут не предполагалось, как и во всей военной технике, надо было покрутить стартёр отдельной кнопкой. Переключение передач было стандартным, руль разве что непривычным оказался, как штурвал самолёта, две рукоятки, торчащие в стороны.
— Есть контакт, — сказал я Толику, который тут же плюхнулся на соседнее с водительским сиденье. — Трогаемся?
— Стой, — скомандовал Толик, — сначала маршрут проложить надо. У полковника в сумке вот такая карта была.
И он развернул крупномасштабную карту размером метр на полтора, не меньше. В левом верхнем углу здесь значился Минск, а в правом — Смоленск.
— Знать бы ещё, где мы находимся, — осторожно заметил я, — совсем хорошо бы было.
— Говно вопрос, товарищ боец, — бодро отбрил меня Толик. — Выехали мы почти от самого Минска, ехали строго на юг полчаса со средней скоростью… ну 20–25 км/час, значит мы где-то в 10–12 километрах южнее Минска. Где-то возле Самохваловичей или Крупицы… нам налево и желательно не по главным дорогам, а по просёлкам.
— Не вопрос, — согласился я, — сворачиваем на первую же левую просеку, которая нам встретится по дороге. И ещё это, тщ командир…
— Что это? — не понял Толя.
— Надо бы Варвару по дороге забрать, она, я так думаю, так и осталась в том самом Марьино… заодно навестим гостеприимного хозяина Михася и должок ему вернём.
— Правильно размышляешь, боец, — одобрил ход моих мыслей Толя. — Давай стартуй, а я буду на месте стрелка обозревать окрестности. Если что, действуем по обстоятельствам.