Первый англичанин в Японии. История Уильяма Адамса
Шрифт:
Наиболее интересные высказывания и соображения о современной им Японии оставили Луиш Фроиш (1532–1597), Алессандро Валиньяно (1539–1606), Жоао Родригес (1562–1633). Фроиш, проживший в Японии свыше тридцати лет, был свидетелем многих важных исторических событий, описания которых содержатся в его записях. По словам английского исследователя М. Купера, лишь одно письмо Фроиша о его встрече с Ода Нобунага содержит куда больше информации о личности этого выдающегося военачальника, чем любое количество официальных документов [5] . Одним из первых европейцев Фроиш стал изучать духовную жизнь японского народа, пытаясь постигнуть его нравственные представления и ценности.
5
Cooper M. and oth. The Southern Barbarians. Tokyo, 1971, c. 101.
Еще
Письма и записи иезуитов представляют интерес не только для историков. Многие их высказывания о восприятии европейцами духовных ценностей и эстетических представлений японцев оказываются созвучны впечатлениям многочисленных наших современников при их первом соприкосновении с японской культурой и искусством. Так, Валиньяно в одном из своих писем отмечал: «Не менее удивительно различное значение, которое они (японцы. — Г. С.) придают вещам, считающимся в их глазах сокровищами Японии, хотя нам такие вещи кажутся тривиальными и детскими…» Говоря о чайной церемонии, Валиньяно поражается высокими ценами используемых в ней сосудов, хотя, на наш взгляд, они не стоят абсолютно ничего. Король (владетельный князь. — Г. С.) Бунго однажды показал мне маленькую керамическую чайницу, которой мы не нашли бы лучшего применения, как поставить в птичью клетку, чтобы птицы из нее пили. Тем не менее он заплатил девять тысяч серебряных таэлов… хотя я за нее не дал бы и ломаного гроша» [6] . Если европейцам — современникам Валиньяно не дано было оценить совершенство произведений японского искусства, в частности керамики, то нельзя не признать, что даже в наши дни, характеризующиеся активным культурным обменом между Востоком и Западом, для постижения красоты традиционного искусства Японии требуется глубокое проникновение в систему эстетических ценностей японского народа.
6
Цит. по: Николаева И. С. Когда европейцы впервые открыли Японию. — «Панорама искусств». Вып. 6. М., 1983, с. 145–146.
Эпистолярную литературу о Японии описываемого периода оставили также голландцы и англичане. Известны записи Уильяма Адамса, дневники и письма главы английской фактории в Японии Ричарда Кокса. Однако по своему содержанию они отличаются от того, что писали иезуиты. Они гораздо суше, ограничиваются фиксацией отдельных наблюдений за внешними сторонами жизни Японии, деловых контактов с японцами и другими торговыми партнерами, в них куда в меньшей степени отражены попытки проникнуть в духовный мир японцев, в их культуру. Такое положение отражает различие задач, которые ставили перед собой миссионеры — ловцы человеческих душ, с одной стороны, и прагматичные, расчетливые голландские и английские купцы, стремившиеся лишь к обогащению за счет торговли, — с другой.
Это различие послужило важнейшей причиной того, почему Иэясу и его преемники в контактах с европейцами в конечном счете отдали предпочтение голландцам и англичанам перед португальцами и испанцами. В отличие от последних голландцы и англичане не преследовали цель обратить японцев в «истинную веру», переделать их по своему образу и подобию. Поэтому между ними и японскими властями не возникало конфликта идеологического характера. Контакты с ними ограничивались узкими рамками торговли, позволяя японцам заимствовать, насколько это было в то время возможно, достижения науки и техники Запада, не затрагивая идеологической базы японского общества, что вполне устраивало феодальных правителей страны.
Деятельность Адамса, бесспорно, сыграла важную роль в установлении контактов Японии с Голландией и Англией. Голландцы прибыли в Японию в 1609 году, англичане основали свою факторию на островке Хирадо близ западного побережья Кюсю в 1613 году. Найдя в лице голландцев и англичан наиболее приемлемых торговых партнеров, Иэясу счел, что настало время ужесточить политику в отношении христиан. На это его толкали не только подозрения в отношении «подрывной» деятельности миссионеров, которые, как он опасался, могли попытаться при удобном случае заменить
В начале 1614 года был издан указ о полном и безоговорочном запрещении христианства и изгнании всех миссионеров. Гонения на христиан усилились. Пытки и казни христианских проповедников стали обычным явлением. С 1628 года сначала в Нагасаки, а затем и в других местах к людям, подозреваемым в принадлежности к христианскому вероисповеданию, стали широко применять практику фумиэ: их заставляли публично топтать специально изготовленные для этой цели иконы, что должно было символизировать отказ от веры.
Предпринимая меры, направленные на подрыв влияния католической церкви в Японии, Иэясу продолжал терпимо относиться к деятельности голландцев и англичан, исходя из стремления извлечь соответствующие выгоды из внешней торговли. После его смерти в 1616 году положение изменилось. Преемники Иэясу сосредоточили усилия на упрочении власти клана Токугава в стране. Они всячески стремились усилить зависимость от правящего дома тех владетельных князей, которые еще совсем недавно были их ярыми политическими противниками. При этом особые опасения токугавскому правительству внушала перспектива использования этими князьями иностранцев в собственных политических целях. Все иностранцы, вне зависимости от их национальности, стали рассматриваться как источник дестабилизации внутриполитической обстановки. В таких условиях, естественно, интересы внешней торговли отходили на задний план. Был взят курс на изоляцию страны.
Так, в 1616 году торговля иностранных купцов была ограничена двумя портами на Кюсю — Нагасаки и Хирадо. С 1621 года японцам было запрещено покидать страну и служить у иностранцев. На основании указа 1624 года все иностранцы, за исключением голландцев, китайцев и сиамцев, изгонялись из Японии (англичане покинули Хирадо еще в 1623 году). Указы 1633 и 1636 годов запрещали японским судам совершать плавания за границу.
В 1637–1638 годах в Симабара на острове Кюсю разразилось мощное крестьянское восстание против феодального гнета. Здесь сильнее всего было влияние христианства. И хотя далеко не все восставшие оказались христианами, их выступление проходило под религиозными знаменами. Случилось то, чего так опасался еще Иэясу: христианство стало идеологией сопротивления крестьянских масс усиливавшемуся феодальному гнету. Как писал Н. И. Конрад, «фанатически понятое, по своему осознанное, христианство в начале XVII века соединилось с борьбой крестьян и прочих недовольных против угнетателей-феодалов [7] .
7
Конрад Н. И. Очерки японской литературы, с. 458.
Восстание в Симабара было подавлено со страшной жестокостью. Не последнюю роль в разгроме восставших сыграли голландцы, предложившие военную помощь правительству сёгуна Иэмицу. Пушки голландских кораблей с моря неоднократно бомбардировали твердыню повстанцев — замок Хара, что ускорило его падение. Так голландские купцы пытались заработать право сохранить свое присутствие в Японии и продолжать наживаться на торговле с этой страной.
Прямым результатом подавления Симабарского восстания были не только массовые расправы с его участниками, но и принятие в 1639 году указа, запрещавшего под страхом смертной казни общение японцев с европейцами. Этот законодательный акт завершил серию предпринимавшихся в течение свыше двух десятилетий мер, направленных на изоляцию страны. Голландцы были единственными из европейцев, кому разрешалось оставаться в Японии, но их деятельность резко ограничивалась. В 1641 году голландцев заставили покинуть созданную ими в Хирадо факторию и переселиться на маленький островок Дэсима в бухте Нагасаки, где они жили практически в полной изоляции. Лишь раз в год сюда приходило голландское торговое судно. Дэсима в течение двух веков оставалась единственным «окном» Японии во внешний мир.