Первый дневник сновидений
Шрифт:
Мама улыбнулась.
— Ну что ты такое говоришь, Лив! Прошу тебя, не драматизируй. Во-первых, Лотти сама приняла решение остаться с нами, и решение это было, как мне кажется, совсем не глупым. Она посмотрела мир, выучила иностранные языки и, кстати, неплохо зарабатывала все эти годы — алименты вашего отца полностью уходили на её содержание. А во-вторых, ей всего тридцать один год. Если это у вас называется «старухой», то кто же тогда я?
— Антиквариат, — ответила Мия с набитым ртом.
Мама вздохнула.
— И как же Лотти отреагировала на известие о предстоящем увольнении?
— Она наверняка
— Чепуха, — сказала мама. — Лотти, конечно же, будет по вам скучать, но она наверняка рада новому этапу в своей жизни.
— Да, как же иначе…
Мама думает, что мы совсем ничего не понимаем?
— К тому же это случится не так уж и скоро, — продолжила она. — До Пасхи она останется с нами в любом случае, а возможно, и до конца учебного года. Посмотрим. Как бы там ни было, у неё будет достаточно времени, чтобы решить, чем она хочет заниматься дальше.
— Кнопка, небось, совсем перестанет есть, когда няня от нас уйдёт, — предположила Мия. — Помните, как Лотти надо было уехать в Германию на похороны своей бабушки? Кнопка отказывалась от еды семь дней подряд.
Я поглядела на дверь, но пятнадцать минут Лотти пока не истекли.
— Она наверняка попытается собраться с силами и вести себя так, будто ничего не случилось. Бедная Лотти. Это разобьёт ей сердце.
— Кажется, вы о себе слишком высокого мнения, — сказала мама. — Появлялась ли у вас мысль о том, что жизнь может быть прекрасна и без вас?
— Да, у тебя так точно. После того как ты познакомилась с мистером Спенсером, — ответила Мия.
Мама нахмурилась.
— Мышата, не будьте такими эгоистками. Ведь Лотти может тоже встретить мужчину, поселиться в собственном доме и завести детей.
— А что, это идея, — глаза у Мии загорелись. — Если мы хотим сделать Лотти счастливее, надо просто найти ей мужчину.
Тут мама расхохоталась.
— Ну что ж, удачи, — сказала она.
Глава десятая
Мне достался шкафчик под номером 0013, он был расположен очень удачно, в самом начале коридора. У меня, конечно же, мелькнуло подозрение, что этот шкафчик был пуст лишь потому, что никто не хотел связываться с номером тринадцать. Как хорошо, что я не суеверна. Я абсолютно не признавала ни чисел, которые якобы приносят несчастья, ни гороскопов и никак не выделяла цветы клевера с четырьмя листочками. Мне ничего не стоило разбить зеркало в пятницу тринадцатого и пустить перед собой через дорогу хоть целую ораву чёрных кошек, и не важно, слева направо они бегут или справа налево. (Лотти, которая при любой возможности спешила три раза постучать по дереву, считала, что я отношусь с подозрением ко всяким народным приметам, потому что Весы с асцендентом в Стрельце — прирождённые скептики, всегда хотят добраться до сути вещей и не верят в утверждения без доказательств. Ещё в детстве мне казались неправдоподобными все эти истории про Санта-Клауса и Зубную Фею.)
Шкафчик был невероятно удобным, я загрузила в него килограммов пятнадцать всевозможных учебников, папок и тетрадей, а там всё ещё оставалось свободное место, например, для корзинки с едой или теннисной ракетки. У меня пока не было ни того, ни другого. В этом триместре ракетка мне не понадобится, потому что, не найдя ничего по-настоящему интересного, я записалась на лёгкую атлетику. Вообще-то, я бы с удовольствием выбрала какой-нибудь типично английский вид спорта, но оказалось, что разнообразие уроков физкультуры в «Академии Джабс» не такое уж британское, в отличие от герба над главными воротами. Для учеников моего возраста не было ни гребли, ни хоккея на траве, крокета или поло — сплошное разочарование.
Захлопнув дверцу шкафчика, я от испуга едва не выронила учебник по английскому. Потому что прямо на меня смотрел небритый Кен, улыбаясь во весь свой белозубый рот. Перед глазами снова пробежала каждая деталь сегодняшнего сумасшедшего сна, в том числе небритый Кен во фланелевой пижаме.
— Привет, Лиз, — сказал он и протянул мне руку. Я так смутилась, что неожиданно для себя подала руку в ответ. — Вчера нам уже выпал случай познакомиться, но я совершенно забыл представиться. Я — Джаспер. Джаспер Грант. — Я ничего не ответила, и он рассмеялся. — Ах да, правильно. Тот самый Джаспер Грант.
Непостижимо, но смех его был точно таким же, как и в моём сне, самодовольным бульканьем.
Я отдёрнула руку и попробовала скрыть своё замешательство.
— Надеюсь, ты не веришь всему, что обо мне болтает Афродита Портер-Перегрин? — продолжал он. — Это не Мэдисон порвала со мной, а я с Мэдисон.
Чего? Я наконец пришла в себя.
— Ну, тогда я спокойна, — усмехнулась я. — А то я так удивилась.
— Да, ты же знаешь, как оно бывает. Девчонкам всегда неприятно, когда их снимают со счетов, — взгляд Джаспера заскользил вниз и прилип к моим ногам. — Хотя тебя-то ещё никто со счетов не снимал, правда, Лиз? — пропел он елейным голосом. — Думаю, без очков ты выглядишь просто супер… Правда, Генри? — он помахал кому-то за моей спиной. — Погляди-ка, кто здесь, — последняя фраза звучала как победный клич. — Да это же малышка Лиз.
Я медленно развернулась. Коридор кишел школьниками, и Генри стоял прямо за моей спиной, ещё более бледный и растрёпанный, чем раньше.
Значит, действительно Генри. Так его звали и в моём сне. Странно было лишь одно: я могла поклясться чем угодно, что это имя не звучало во время нашей встречи с Персефоной и грейпфрутом. Почему, чёрт возьми, в своём сне я так уверенно окрестила его именно «Генри»?
И почему по телу у меня бегают мурашки?
— Джаспер, — протянул Генри.
Хотя, может, Грейсон назвал его имя во время телефонного разговора, который мне удалось подслушать, да и вообще, Генри — такое распространённое имя, а он выглядел как типичный Генри.
— Чего тебе? — Джаспер улыбнулся. — Пора освежить наше знакомство, тебе не кажется?
Он положил руку мне на плечо.
— Лиз до сих пор не может поверить в то, что Джаспер Грант запомнил её имя, правда, крошка?
— Да, особенно если учесть, что запомнил он его неправильно, — уточнила я, освобождаясь из его тисков. — Меня зовут Оливия.