Первый дневник сновидений
Шрифт:
— Грейсон может пойти с нами.
Моё сердце забилось быстрее, но я не понимала почему.
— Ни в коем случае, — Грейсон покачал головой. — Я же не предатель! Ни за что на свете не оставлю команду в беде! Это был бы трусливый и бесчестный поступок.
— Но, Грейсон, ведь того, что здесь происходит, на самом деле нет!
Пришлось прокричать последнюю фразу через плечо, потому что Генри уже тащил меня вверх по лестнице и нужно было перекрикивать страшный шум, царивший в зале.
— Грейсон и без нас отлично справится, —
— Но… такое впечатление, что они его сейчас растерзают.
Мы добрались уже до двери Грейсона, и я снова обернулась.
— Ты только послушай!
— Я не глухой.
— Сожжём предателя дотла, пусть пронзит его стрела, — скандировала толпа, пока Генри распахивал дверь и подталкивал меня к порогу. Я переступила через него и оказалась в коридоре, дверь за нами захлопнулась, и оглушительный ор спортивного зала вмиг прервался.
— Ты, я вижу, настоящий друг, — укоризненно произнесла я.
— А ты всё ещё здесь.
Я не поняла, кому были адресованы эти слова — мне или Страшиле Фредди, который расправил крылья и нахохлился.
— Сюда войдёт лишь тот, кто три раза назовёт моё имя задом наперёд.
— Да-да, может, в следующий раз, толстячок, — сказал Генри. Кажется, он забыл отпустить мою руку, и я решила ему об этом не напоминать. Пока что. Идти так было очень приятно.
Я смущённо оглядела Генри со стороны. Освещение в этом коридоре напоминало летний вечер, когда солнце уже скрылось за горизонтом: не светло, но ещё не совсем стемнело. Я не обнаружила ни одного окна и ни одной лампы, поэтому было непонятно, откуда проходит свет. Как бы там ни было, Генри такое освещение очень шло. Надеюсь, мне тоже, потому что он снова принялся меня разглядывать.
— Ты всё ещё здесь, — снова сказал он.
— Это хорошо или плохо? Может, нам надо всё же вернуться и помочь бедняге Грейсону?
— Не волнуйся ты за него. С ним всё в порядке. Завтра утром он даже не вспомнит, что ему снилось.
— А мы?
— Это я и пытаюсь выяснить, — Генри улыбнулся мне. — Может, немного пройдёмся?
— Мы этим и занимаемся.
Да, так оно и было. Мы шагали дальше по коридору. Держась за руки. Совершенно новый для меня опыт как во сне, так и наяву. Неплохо было бы продлить эту часть сновидения ещё хотя бы чуть-чуть.
— Надеюсь, из-за угла не выпрыгнет сейчас Лотти с топором, — пробормотала я.
— Что-что?
— Да так, ничего.
Сейчас я заметила, что коридор разветвляется на множество ходов, коридоров с новыми дверями, каждый из которых уходит в бесконечность. Мы давно уже должны были дойти до моей двери, но она, наверное, снова переместилась.
— Если только что мы были внутри сна Грейсона, то в чьём сне мы находимся сейчас?
— Интересный вопрос, — сказал Генри. Мне показалось, что на этом он и остановится. Но тут Генри добавил: — Вариантов два — либо я сейчас вижу
— Либо это мой сон и я вижу в нём тебя.
Какой милый сон. Я улыбнулась.
— Знаешь, а я ведь ещё ни разу не держалась ни с кем за руки.
Генри остановился и недоверчиво поднял бровь.
— Что, правда?
— Ага.
В его голосе чувствовалось такое удивление, что я поспешно добавила:
— Но зато я целовалась и обнималась. Очень часто.
По крайней мере, во сне. Однажды (и за это мне было стыдно до сих пор), с Джастином Бибером. Мой реальный опыт можно было пересчитать на пальцах одной руки. Точнее, на двух пальцах.
— А, ну тогда я спокоен, — насмешливо сказал Генри, но у меня появилось ощущение, что он стиснул мою руку чуть крепче.
— Здесь всё как-то не похоже на обычный сон, — недоумевала я. — Так же было и на том кладбище. Я всё время осознаю, что сплю. Поэтому у меня хватает смелости говорить и делать то, на что я бы ни за что не решилась в реальной жизни.
— Это называется осознанное сновидение. Когда ты понимаешь, что действие происходит во сне…
— Знаю-знаю, я уже перешерстила весь интернет. Но вот никаких упоминаний о том, что несколько человек могут видеть один и тот же сон одновременно, там нет.
— В интернете ты ничего об этом не найдёшь.
— А где же? И какая связь между свитером Грейсона и всеми этими дверями? У тебя тоже есть дверь?
— Конечно.
Как назло, он ответил лишь на последний вопрос.
Несколько шагов мы сделали молча.
— Я покажу тебе свою дверь, если ты покажешь мне свою, — сказал вдруг Генри.
— Вот эта дверь вполне может принадлежать моей маме, — я указала на светло-серую дверь магазина, которая уже несколько раз попадалась мне на глаза.
— «Мэтьюз-Лунный Свет. Антиквариат». Впервые вижу. Выглядит симпатично.
— Клянусь, это мамина дверь. Даже мамина фамилия тут указана. После того как они с папой развелись, она снова взяла фамилию Мэтьюз. Такая вот книжная лавка очень в её стиле, но если я сейчас зайду внутрь, то окажусь вовсе не в магазине, ведь так? А во сне моей мамы, который она видит прямо сейчас.
— Если тебе вообще удастся туда пройти…
Я вздрогнула.
— Она наверняка всю ночь думает об Эрнесте — фу… Напомни мне об этом, если я вдруг захочу туда пройти!
Пока я произносила это предложение, мне самой стало понятно, насколько оно абсурдно, но Генри лишь рассмеялся.
— Да, в некоторых снах действительно не очень хочется участвовать. Например, сны Джаспера. Некоторые люди видят себя во сне преимущественно голыми… — Генри резко остановился. — Это, кстати, моя дверь.
— Смешно. Как раз напротив моей, — сказала я. — Раньше тут была ещё одна, красная.
— Да, они постоянно перемещаются. Никакой закономерности в их движении я пока не обнаружил.