Первый еретик. Падение в хаос
Шрифт:
Лоргар возвышался над ними обоими, он не обращал ни малейшего внимания на первые предательские залпы по воинам Гвардии Ворона и Саламандр. Он смотрел в центр поля боя, глаза были расширены, невзирая на ветер, губы слегка разошлись. Он наблюдал, как его братья убивают друг друга.
Фулгрим и Феррус. Свет заходящего солнца отражался от оружия, которым они размахивали. Ветер уносил лязг и скрежет парируемых ударов, но даже в тишине поединок зачаровывал. Никто, кроме примарха, не смог бы уловить столь внезапные и текучие движения. Совершенство происходящего почти
Лоргар знал их обоих, хотя и не так близко, как ему хотелось бы. Попытки сблизиться с Фулгримом постоянно отклонялись с дипломатичным изяществом, но раздражение брата было очевидно: среди сыновей Императора Лоргар был единственным неудачником, о чем было невозможно умолчать. Даже за прошедшие с момента унижения в Монархии пятьдесят лет, когда Несущие Слово завоевали больше, чем всякий другой Легион, отчаянно стремясь достичь высот Сынов Гора и Ультрадесанта — Фулгрим по-прежнему не хотел иметь с ним ничего общего.
Повелитель Детей Императора — о, как он был горд, когда его сыновьям, единственным из всех Астартес, разрешили носить на броне аквилу Императора - никогда не выражал своего неудовольствия прямо, но чувства Фулгрима были достаточно понятны. Он не ценил ничего, кроме совершенства, а Лоргар был безвозвратно запятнан своими изъянами.
Феррус, владыка Железных Рук, был подобен открытой книге, в противоположность Фулгриму. Страстность Лоргара всегда была на поверхности так же, как и у его Легиона на поле боя. Феррус сдерживал свой гнев внешней степенностью, но никогда не загонял его вглубь, и требовал того же от своих воинов. Феррус дорожил временем, проведенным на Терре, когда он трудился в кузнице, придавая металлу форму оружия, достойного стать подарком его братьям-полубогам. Лоргар же тогда заперся во дворце, обсуждая философию, древнюю историю и человеческую природу с Магнусом и умнейшими из придворных, советников и визирей Императора.
Воспоминание о том, как они ближе всего сошлись, едва ли подошло бы любой семье. Лоргар зашел в кузницу к Феррусу и обнаружил того работающим над чем-то расплавленным, опасным и явно предназначенным стать орудием войны. Казалось, это было все, на что способен примарх Железных Рук. Зная, что злая мысль мелочна, Лоргар постарался укротить ее.
– Интересно, а ты умеешь делать что-нибудь для созидания, а не для разрушения?
– он попытался улыбнуться, надеясь, что так избежит обвинений в язвительности, поскольку было неуютно стоять посреди ревущего жара открытого горна.
Феррус бросил взгляд через покрытое темной кожей плечо и секунду глядел на своего странноватого брата, не улыбаясь в ответ.
– Интересно, а ты способен создать хоть что-то стоящее?
Золотое лицо Лоргара напряглось, улыбка казалась вытравленной и лишенной всякой искренности.
– Ты звал меня?
– Да, - Феррус отошел от наковальни. Обнаженная грудь была покрыта крошечными пятнами ожогов, их были сотни, они отмечали на темной коже следы случайных искр и капель расплавленного металла. Шрамы были словно медали, полученные за проведенную в кузнице жизнь.
– Я кое-что сделал
– Что? Почему?
– Не назову это «спасением», - сказал Феррус, - поскольку мои воины не согласятся с этим. Но я задолжал тебе благодарность за «подкрепление» на Галадоне Секундус.
– Ты ничего мне не должен, брат. Я живу, чтобы служить.
Феррус заворчал, словно сомневаясь и в этом.
– Как бы то ни было, вот знак моей признательности.
Легион Ферруса был назван в честь самого примарха. Его руки были металлическими, но не механизированными, словно сделанными из какого-то чужеродного органического серебра. Лоргар никогда не задавал вопросов об уникальной биологии брата, зная, что Феррус не станет ничего объяснять.
Подойдя к ближайшему столу, он уверенным хватом поднял длинное оружие. Не говоря ни слова, он бросил его Лоргару. Несущий Слово ловко поймал его одной рукой, хотя оно оказалось тяжелее, чем он ожидал, и вздрогнул от неожиданного веса.
– Это - Иллюминарум, - Феррус уже снова трудился у наковальни.
– Постарайся его не сломать.
– Я…я не знаю, что сказать.
– Ничего не говори, - рука-молот уже со звоном била по податливой стали. Кланг, кланг, кланг.
– Не говори ничего и уходи. Это избавит нас от неуклюжих попыток беседовать в то время, как у нас нет ничего общего, а одна лишь неловкость.
– Как пожелаешь, - Лоргар заставил себя улыбнуться спине брата и молча вышел. Вот такой и была его попытка сблизиться с Фулгримом и Феррусом.
Теперь Лоргар смотрел на них обоих, и его лицо бледнело от страха, когда их оружие отскакивало друг от друга, рассыпая облако молний от силовых полей.
– Что мы наделали?
– прошептал он.
– Это же мои братья.
Кор Фаэрон заворчал в бессловесном неодобрении.
– Мальчик мой, прикажи атаковать. Мы должны поддержать Аргел Тала и Железных Воинов.
– Но что же мы делаем? Почему мы так поступили?
Эреб не нахмурился, для этого он был слишком сдержан, но Кор Фаэрон поддался человеческим эмоциям с куда большей легкостью. Он практически рычал слова, полностью лишая их доброжелательности.
– Мы несем галактике просвещение, Лоргар. Для этого мы были рождены.
Эреб повернулся и взглянул на своего примарха.
– Разве это не прекрасное ощущение, сир? Быть творцом всего этого? Видеть, как ваши замыслы приносят плоды?
Лоргар не мог и не хотел отвести взгляд от поединка сородичей.
– Это был не мой замысел, и ты это знаешь не хуже меня. Не будем притворяться, что я способен организовать кровопролитие и предательство такого масштаба.
Губы Кор Фаэрона скривились, став похожими на улыбку больше, чем когда бы то ни было.
– Ты излишне хвалишь меня.
– Ты заслужил это, - кулак примарха крепко сжимал рукоять Иллюминарума, глаза слегка прищуривались от содрогания, когда на черную броню Ферруса обрушивался очередной удар.
– Феррус устает. Фулгрим прикончит его.