Первый Феникс
Шрифт:
В пяти метрах от толпы, вокруг небольшой каменной урны, орнамент которой уже был почти не виден из-за многочисленных слоев краски, образовалось место для курения. Люди небольшими группками отделялись от толпы и быстро выкуривали по паре сигарет, о чем-то переговариваясь. Стараясь не смотреть друг на друга, они перекидывались короткими, обрывистыми фразами. Часто от палисадника слышался кашель тех, кто не курил, но просил сигарету в надежде, что табачный дым их успокоит. Хотя никакого успокоения это не приносило, люди упорно продолжали сжимать в трясущихся руках измятые сигареты.
Юра наконец понял, что казалось ему неестественным в поведении людей вокруг. Все дышали носом, в толпе он не нашел ни одного лица, на котором отражалась бы гримаса от неприятного запаха. Не запаха – вони.
– Пошли, – коротко скомандовала Марина, уверенным шагом направившись к входу в здание.
Двинувшись следом, Юра внимательно вглядывался в лица людей, которые расступились, давая им пройти. Все были напуганы. На охотников они смотрели одновременно с благоговением и жалостью, будто на героев, идущих на верную смерть. От этих взглядов было не по себе, но больше Юру удивляло то, что зловоние усиливалась, а люди вовсе этого не замечали. Он шел, зажав ладонью нос, и видел удивление в глазах.
Все здание опоясывали переносные заграждения, вдоль которых были расставлены полицейские патрули. Офицеры стояли, убрав руки за спину, и смотрели поверх голов наблюдающих. Никто не пытался пройти вперед, так что полицейские просто ждали.
По ту сторону заграждений стояли, переговариваясь, трое: Глеб и Василий внимательно слушали высокого мужчину в полном генеральском облачении. На мундире сверкали золотые эполеты, через грудь тянулась ярко-красная лента – знак отличия. Коротко остриженные черные волосы, бледные глаза, кажущиеся почти прозрачными, узкие губы. Высокие скулы и большой прямой нос, высокий лоб. Но более всего – сквозящая в каждом движении холодность.
– Генерал Марсель. – Марина быстро отдала честь и внимательно посмотрела на мужчину, ожидая команд.
Тот кивнул, бросив на нее короткий взгляд, после чего заметил Юру.
– Кто? – Его глаза едва ли хоть на секунду задержались на лице парня, в голосе генерала звучало ничем не скрываемое презрение.
Юра открыл было рот, но ощутил, как на него рухнула воображаемая скала, раздавив своим весом. Он перевел взгляд с генерала на Василия, который смотрел на него не моргая.
– Доброволец, – выдавил Василий сквозь зубы.
Юра нервно улыбнулся и кивнул. Похоже, никто, кроме них, напряжения не заметил.
– Имя?
– Краев Юрий Петрович, – торопливо отозвался парень.
Марсель кивнул и, с силой хлопнув Василия по плечу, чеканным шагом пошел в противоположном от зеркальных дверей направлении. Толпа тут же расступилась: генерал ни разу не опустил взгляда ни на одного из испуганных людей, они же смотрели на него с неподдельным восхищением. Высокий и сильный, он шагал, отбивая каблуками ровный ритм и не выражая никакого беспокойства. Его уверенность действовала на толпу успокаивающе, передавалась каждому. Спустя несколько мгновений генерал уже скрылся за тонированными стеклами серо-голубого автомобиля, который сорвался с места и, мгновенно разогнавшись, исчез из поля зрения уже через секунду.
Краев задумчиво смотрел вслед генералу, как вдруг ощутил сильный толчок в грудь. Вася, побелевший от злости, схватил его за мундир, и, скрутив зажатую в кулаке ткань, сначала с силой оттолкнул от себя, а потом притянул обратно и резко дернул вверх, почти приподняв Юру над землей. Тот, не сразу осознав, что происходит, ударил ребром ладони по запястьям Василия. Его руки непроизвольно разжались, высвободив Юру, который сразу же оттолкнул охотника от себя и непонимающе посмотрел на него, подняв брови.
– Что ты здесь делаешь?! – Василий резкими, нервными движениями растирал ушибленные запястья.
Одернув мундир, Юра поднял на мужчину спокойный взгляд:
– Случайно получилось.
Марина втиснулась между ними, и, применив локти и слегка грубую силу, сумела разнять их. Василий, крепко схватив ее за руку, развернул к себе лицом:
– Как это вышло?!
– Так ты же сам сказал, что он доброволец. – Девушка высвободилась и посмотрела на начальника исподлобья. – Сказал бежать, мы побежали.
Вася молча зашел за их спины и одним резким движением вытолкнул Марину с Юрой вперед. От неожиданности они чуть не упали, но, сделав еще несколько шагов по инерции, на ногах устояли. Оба пораженно уставились на Василия, который невозмутимо смотрел на них сверху вниз. Глеб хотел последовать за ними, но Василий выставил перед ним руку, не дав пройти.
– Видите линию перед собой? – спросил глава отряда ледяным тоном.
Юра и Марина посмотрели на неровную черту, выведенную желтой полицейской лентой, и кивнули.
– Это – граница воздействия нашего феникса. Ваша задача – найти и обезвредить. Приступайте.
– Что?! – выдохнули Юра и Глеб в один голос.
– Я на это не подписывался, – сбивчиво начал первый.
– С хрена ли ты меня не пускаешь?! – возмутился второй.
– Наказание обсудим, если вернетесь, – добавил Вася. – Ты – со мной, – сказал он, коротко взглянув на Глеба. – Это приказ.
Глеб, сначала растерянно переводивший взгляд с Марины на начальника, молча оттолкнул руку Василия и шагнул через ограничительную ленту.
– Ты не знаешь, что такое «приказ»? – процедил Василий.
– Хуяз! – передразнил его Глеб и показал средний палец.
Ни один мускул на Васином лице не дрогнул, он не перевел взгляда и не убавил холода в голосе:
– Если выживешь, считай, ты уже разжалован.
– Да похрен, – бросил тот, уже стоя возле входа в здание.
Не сказав больше ничего, Василий развернулся и скрылся в толпе. Краев слышал его слова будто сквозь туман. Все вокруг расплылось, оставив четкой только ярко-желтую линию, которую, трясясь от страха, расклеивали офицеры. Линия была неровная, часто с разрывами и складками, потому что руки, которые приклеивали эту ленту, дрожали и теряли чувствительность. Помечая ограничительный рубеж, разделяя безопасность и смерть, они слышали доносящиеся от машин скорой помощи слабеющие крики живых еще людей. Первыми начали затихать женские голоса, они уже не кричали, а еле слышно плакали, прося прекратить боль.