Первый Феникс
Шрифт:
– На дверях должен быть аварийный механизм, – Юра осматривал стену шахты, подсвечивая фонариком телефона.
Кабина замерла между третьим и четвертым этажами. Кромешная темнота шахты лифта рассеивалась лишь тонкими щелями внешних дверей, которые недостаточно плотно закрывались. Двери третьего этажа заканчивались, не доходя охотникам до колен, а двери четвертого начинались полутора метрами выше.
Приблизившись вплотную, Глеб разглядел в щель блестящий в электрическом свете белоснежный кафельный пол узкого коридора, он оказался прямо на уровне его глаз. Вдоль серых пластиковых стен на равном расстоянии друг
В одинаковом ряду офисов лишь четвертая от них дверь врезалась в белоснежный пол темно-красным тараном. Почти черное пятно, уже полностью заполнившее офис, медленно тянулось к окнам, растекаясь по белому кафелю.
– Ты слышишь что-нибудь? – Марина расстегнула несколько пуговиц мундира и в получившийся карман попыталась уложить кровоточащую руку. Та совсем не слушалась. Закрепив ватную ладонь покрепче, она убрала со лба намокшую челку и прислонилась спиной к стене шахты. У нее сильно кружилась голова, лифт, казалось, то и дело срывался вниз, она не чувствовала опоры под ногами.
– Нет, – ответил Юра, с полминуты внимательно прислушиваясь. – О, нашел!
Он, убрав телефон в карман, дернул на себя какой-то рычаг, который поддался не сразу. Раздался хлюпающий звук залитого старым маслом механизма, и двери со скрипом и дребезжанием разъехались в стороны. Глеб дождался, чтобы они раскрылись на треть, подпрыгнул, подтянулся и выбрался на скользкий пол.
Оказавшись снаружи, он тут же развернулся и протянул руки вниз, схватил Марину, которую подсадил Юра, и вдвоем они помогли девушке выбраться из шахты. Марина отошла от дверей лифта и села на пол перед окном, глубоко вдыхая жесткий летний воздух. Глеб протянул руку в темноту, но шахта ответила ему оглушающим треском и скрежетом.
Облаком в лицо мужчине вылетела черная пыль с ошметками масла, раздался металлический рев и грохот. Глеб плюхнулся на пол и по грудь нырнул в шахту.
– Упал? – выдохнула Марина, метнувшись к лифту.
Ответом ей была отборная ругань, раздавшаяся из глубины масляного тоннеля.
– Держу! – Глеб рванулся вперед, девушка успела схватить его здоровой рукой за щиколотку, завалившись на бок.
– Эй, конфетка, ты как? – крикнул Глеб, висевший над пропастью шахты по пояс.
Одной рукой он держался за не до конца открывшуюся дверь лифта.
– У меня еще достаточно сил, чтобы навалять тебе, – хрипло отозвалась девушка.
Она часто моргала, пытаясь прогнать темные пятна перед глазами.
– Ладно, фея моя. – Глеб улыбнулся, когда девушка чуть сильнее сжала его ногу. Он прекрасно ощущал, насколько слаба была ее хватка. – Эй, новенький! – крикнул он уже в глубину шахты. – Хватайся за трос!
– Он металлический, – раздалось из темноты. – Слишком горячий.
Темнота становилась болотисто-густой. Глеб видел только побелевшие пальцы, вцепившиеся в его руку. Дальше – полная, глянцевая, густая темнота, скрывавшая любые очертания человека. Охотник не был уверен, держит ли он Юру, или тот уже упал вслед за оборвавшейся кабиной лифта и лежит внизу, среди искореженного металла. Потому что он держал только руку, не человека. И лишь глухой голос, доносившийся будто через стену, уверял его, что разжимать пальцы нельзя.
Он закусил губу и резко оттолкнулся от дверцы лифта, за которую держался. Плечо заныло, мышцы начали гореть. Еще толчок – и он вновь выбрался на кафельный пол по грудь.
Из болота темноты вынырнула вторая рука, ухватившись за край дверного проема. Еще секунда, и на белоснежном полу появилась третья фигура. Юра тяжело дышал, откашливаясь. Легкие драло песком при каждом вдохе, он с трудом хватал воздух ртом. Стоя на четвереньках и упершись лбом в пол, он не знал, что было ему нужнее сейчас: воздух, которого совсем не было там, в темноте, или холод кафельной плитки, ласкавшей пальцы.
Юра не сразу понял, что лифт под его ногами рухнул вниз. В какой-то момент качнулась крыша. Железная, скользкая от масла основа пошла волнами под его ногами и исчезла. Он махнул руками, не дотянувшись до края выхода, и полетел вслед за скрежетом и грохотом. Рука сама схватилась за стальной трос, парень не успел ни осознать что-либо, ни среагировать.
Ему понадобилось несколько секунд, чтобы понять, что он не падает, а висит в кромешной темноте, которая сгущалась и клубилась вокруг него, притянутая ощущением скорой смерти. Узкие иглы света от внешних дверей пропали все одновременно, погрузив его в вязкую смолистую жижу. Она забивалась в ноздри и рот, не давая дышать. Скользила между пальцами, мешая держаться за трос, щекотала мочки ушей, нашептывая слова гибели.
Юра схватился за трос второй рукой и, с трудом поняв, где верх, где низ, а где он сам, подтянулся, поднявшись на пару метров. Он не видел ни рук, ни троса, но металл в его руках теплел с каждой секундой. Вскоре в нос ударил запах горелой кожи. Парень с трудом отдирал обожженные ладони от троса и подтягивался вверх.
Рука над его головой появилась за мгновение до того, как пальцы разжались бы, а человек полетел бы в разинутую пасть шахты.
И он все равно провалился.
Ошарашенно прижимаясь к холодному полу, Юра во всех деталях вспоминал, как его тело коснулось дна шахты, органы разорвались, череп разбился.
Но вот он – тут.
– Отныне только здоровый образ жизни, – выдохнул запыхавшийся Глеб, разминая руки, – только лестница.
– У нас это в уставе прописано вообще-то, – Марина потерла переносицу.
– Надо его почитать, – кивнул охотник.
Юра внимательно разглядывал свои ладони. Он уперся лбом в ледяной пол и, поджав руки, поднес их к лицу. Ни царапины. В голове по кругу всплывали воспоминания, как он отдирал прожженные до костей ладони от раскаленного троса, в носу все еще стоял запах горелой плоти. Боль продолжала дрелью просверливать мозг. И она, эта боль, была настоящей, и запах, и жар – все было на самом деле. И смерть была настоящей. Но сейчас он смотрел на абсолютно невредимую кожу.
Женский голосок заставил его оторвать внимание от этих мыслей. Слова быстрыми струйками текли по полу и стремились к нему. Краев медленно поднял голову и прислушался. Совсем слабые всхлипы и путаные слова молитв.
– А теперь за птенчиком. – Глеб вскочил на ноги и, держа автомат наготове, направился к комнате, из которой медленно вытекала лужа крови.
– Стой, – сказал Юра негромко, но достаточно резко.
Охотник остановился, недоверчиво обернувшись на него.
– Нет времени, новенький.