Первый Император. Дебют
Шрифт:
«Японские адмиралы и командиры ещё нуждаются в большой эскадренной практике-по свидетельству английских и французских офицеров, видевших эскадру Того в корейских и китайских водах на эволюциях… Они не производили хорошего впечатления, а наоборот, — например, постановка на якорь в Таку — не эскадренный маневр, а действия отдельных кораблей без общей связи и общего начальника» — бросились в глаза знакомые и изрядно обнадеживающие строки. Надо успеть, пока японцы еще не готовы. Первые шаги уже сделаны. Но кроме него и Сандро о них пока никто не только не подозревает, но и не знает. Конечно, кто-то, может быть, частично и догадывается. Например, те, кто отправлял в Африку офицеров-добровольцев и казаков. Но и они не видят всей картины… Кроме Сандро, размышлял царь, и привлечь пока некого. Дядюшка Серж слишком напорист и явно видит себя в роли главного советника. Нет уж, пусть сидит у себя в Москве и занимается «рабочим вопросом», может получится
В дверь, прервав размышления, постучали. Появившийся после разрешения Прошка, взятый из лакеев в личные слуги и помощники камердинеру Чемадурову, сообщил, что прибыл великий князь Александр Михайлович.
— Ники, — после обмена приветствиями, едва дождавшись ухода Прошки, заявил Александр, — я придумал, как заставить японцев объявить нам войну. Карта Кореи у тебя далеко? Ага, вижу. Вот, смотри. Как помнишь, мы с япошками договаривались…
Британская империя, Виндзорский замок, ноябрь 1901 г.
Зима в любой стране Европы — не самое приятное время года для поездок. Да, пожалуй, и в любой стране мира, включая даже расположенные ближе к экватору и за ним. Разве что Новая Зеландия отличалась в этом плане. Но, как говорили древние римляне: «Исключение подтверждает правило». Так что по своей воле Роберт Артур Талбот Гаскойн-Сесил, третий маркиз Солсбери, премьер-министр правительства Его Величества и один из самых могущественных владык Британской империи из дому в такую погоду не вышел бы. Да и собак своих приказал бы слугам не выпускать. Но когда вызывает Его Величество Король, пусть пока еще официально не коронованный, то даже самые могущественные могут сказать только одно: «Слушаюсь». Тем более, если Его Величество приглашает персонально.
От Пэддингтонского вокзала специальный состав довез министра и его племянника до небольшого вокзальчика в Слау, где их уже ждали кареты. Еще несколько десятков минут езды по неплохому, пусть и слегка разбитому по зимнему времени, шоссе — и вот уже видны башни и стены резиденции Его Величества. Который уже ожидал своего премьер-министра и его племянника в курительной комнате, что намекало на неофициальный характер встречи.
В камине курительной залы весело потрескивали пылающие дрова, прогоняя сырость и холод зимы. Тем более, что хозяин Британской империи хорошим здоровьем похвастаться не мог. Хронический бронхит стал его спутником с молодых лет и вылечить его не могли ни лучшие врачи, ни лучшие курорты. Тучный, вальяжный, скупой на внешние появления своего настроения и владеющих им эмоций Его Величество Эдуард, тем не менее, встретил Роберта Солсбери и его племянника, первого лорда казначейства Артура Бальфура с показным радушием, даже встал с места и сделал несколько шагов навстречу. После чего предложил располагаться поближе к камину и не чинясь подкрепиться после тяжелой дороги великолепным хересом из королевских погребов.
После того, как гости и хозяин отпили понемногу великолепного вина, Эдуард поставил свой бокал на стол.
— Господа, я позвал вас сюда, чтобы уточнить ситуацию в Азии, — начал он беседу, — ибо печальные события в стране и Южной Африке заставили меня несколько… отвлечься от происходящего там.
После слов о Южной Африке в курительной повисла неловкая тишина. Действительно, практически уже выигранную войну неожиданно пришлось начинать с начала. После гибели Китченера назначенный главкомом Ян Гамильтон несколько растерялся (а скорее — просто не справился с возросшими обязанностями) и буры смогли не только прорваться в Капскую колонию, но и прервать железнодорожное сообщение на порядочной территории и даже разгромить несколько тыловых гарнизонов. Гамильтон не нашел лучшего выхода, как оттянуть в тыл все свободные войска. В результате недостаток сил на фронте позволил сильному отряду буров, с артиллерией, внезапно прорваться через Колонию Оранжевой Реки в Наталь, захватить на пару дней Дурбан и даже увести из него в море полдюжины пароходов. Команды пропавших судов потом нашлись на шлюпках в море, частично, к сожалению. Самое скверное, что на пароходы погрузили и даже установили в порту орудия и торпедные аппараты, снятые со стоявших в гавани (разбитых во время атаки пушечным огнем) торпедно-артиллерийских канонерок. Что позволяло в полном соответствии с международным правом назвать захваченные пароходы вспомогательными крейсерами или,
А буквально через несколько дней после этого события в Индийском океане исчезли три судна под английским флагом… потом точно так же — в Атлантике. Так что теперь весь корабельный состав Африканской и Ост-Индской станций флота, усиленный дополнительными крейсерами из метрополии, вышел в море, разыскивая «пиратов». Впрочем, пиратами их называли только английские газеты, и то не все. Таймс, соблюдая репутацию, предпочитал нейтральное «действующие в море силы буров». Иностранные же газеты, особенно русские, указывали, что раз вооружение произошло в принадлежащей, пусть и временно, бурам гавани, то все совершенно законно и бурские «крейсера-купцы», как русские называют такие вооруженные пароходы, имеют полное право на ведение войны…
Но, ни закаленный политическими схватками премьер, ни его племянник, который фактически управлял страной ввиду многочисленных старческих болезней дяди, ни самый старый в истории наследник престола, лишь недавно ставший королем, не стали терять время на бесплодные размышления.
— Ваше Величество, — начал ответ Солсбери, — с Вашего соизволения, начну по порядку — с Османской Империи… — и он начал описывать ситуацию в дряхлеющем на глазах государстве турок-османов, вынужденных поддерживать свое былое могущество денежными вливаниями западных покровителей и жестокими репрессиями против христианских народов. В последнее же время, отметил премьер, обстановка в турецких владениях спокойная, никаких новых признаков очередной резни христиан или очередного политического кризиса нет. Но в качестве ложки дегтя премьер заметил, что активная германская политика в Оттоманской империи, вопреки ожиданиям английского правительства, с первых же своих шагов имеет отчетливый антианглийский оттенок. Что вместе с поддержкой Германией буров отнюдь не улучшает англо-германских отношений.
Закончив описание ситуации в Турции, маркиз позволил себе глотнуть немного хереса, чтобы смочить горло и продолжил доклад. От Персии, в которой начало преобладать русское влияние, он перешел к Индии и Афганистану. В этих странах пока британское могущество не подвергалось пересмотру, хотя на кое-какие тревожные признаки Солсбери все же указал. Он отметил постоянно растущую сеть русских железных дорог в Азии, которая явно несла угрозу для Индии. Военные требовали для обеспечения ее обороны все больше и больше войск, чему препятствовала затянувшаяся война в Африке…
И наконец, сделав, с разрешения короля, еще один небольшой перерыв, премьер-министр приступил к рассказу о положении в «больной точке» современной азиатской политики.
— Несмотря на поражение основных сил «боксеров», положение в Китае остается сложным. Отдельные очаги восстания еще не уничтожены, кроме того, после восстания бейпинское (пекинское) правительство окончательно потеряло способность управлять всей страной, каждая провинция которой ныне фактически ведет свою политику. Но даже не это представляет главную опасность нашим интересам в этом районе, — премьер-министр говорил медленно, размеренно, часто прерываясь — сказывался возраст, не зря основную работу он доверял своем племяннику, — основную угрозу несет усиление позиций России в Маньчжурии. «Тсар», — он с трудом выговорил это ужасное варварское слово «царь», — Николай Второй ведет непредсказуемую политику. Еще недавно его министры заверяли, что, завершив подавление восстания, русские войска уйдут из Маньчжурии. Однако в феврале русские предъявили китайскому правительству ультиматум, потребовав вывода китайских войск из Маньчжурии[14]. А в марте они заявили, что требуют строгого выполнения китайских законов, запрещающих проживание китайцев на маньчжурских землях. И начали высылку таковых, в первую очередь с территории Северной Маньчжурии. Попытки сопротивления подавляются силой. Для чего по официально еще не введенной в строй Транссибирской железной дороге подвезены дополнительные войска взамен выведенных ранее. По некоторым сведениям из Петербурга, «тсар» решил аннексировать Северную, а возможно, позднее и всю Маньчжурию… — прервавшись на несколько мгновений, чтобы с разрешения Его Величества освежить еще раз горло, Солсбери продолжал рассказ о неугодном Лондону поведении Николая в китайском вопросе. А также недостаточной поддержки английского противодействия экспансионистским устремлениям деспотического царского режима со стороны других европейских стран, особенно Германии.
— Понимаю и разделяю ваше негодование, Роберт, — дождавшись очередного перерыва речи премьера, заметил король. — Но неужели у нас нет сил для разрешения вопроса в нужном нам направлении?
— Разрешите? — вклинился в разговор сидевший до того молча Бальфур. — Ваше Величество, мы обладаем огромной силой, и действующей, и скрытой, если мы сможем сконцентрироваться… но распределение наших имперских интересов делает это почти невозможным[15]…
— Значит, нам необходим способный действовать союзник на месте, — подвел итог Эдуард Седьмой. — Например, японцы.