Первый практикум. Напиток бессмертия.

Воронина Ина

– Поймал… – просипел Сорокин.

– Куда?.. – проблеял Виктор, молясь, чтобы укус был не на туловище или голове.

Но Саша уже действовал, его руки молниеносно выдёргивали ремень из шлёвок собственных брюк. Мгновение спустя оба заметили небольшое кровавое пятно на левой лодыжке Сорокина. Кривов захлестнул бедро Андрея ремнём и, сжав зубы, без жалости стянул ногу одноклассника прямо поверх брюк. Андрей закричал от боли.

– Не шевелись, – сквозь зубы проговорил Саша.

– Врач! Здесь есть врач? – ни на что не надеясь панически закричал Виктор.

–

Что у вас там? – неожиданно раздался очень звучный уверенный голос.

К ним твёрдой походкой шёл Черепаха. Мужчина подошёл, быстро осмотрел Андрея, бросил взгляд на схваченную им змею, и глаза его сузились. Он уверенно положил руку на рану и запел:

– Ом эти ми туда соха…

Черепаха ритмично и монотонно напевал эти слова, не отпуская руки с раненой лодыжки Сорокина. Из-под его ладони, казалось, струился свет. Ребята сгрудились вокруг сидящих на палубе и завороженно смотрели на священнодействие. Вскоре Черепаха поднял глаза и указал Кривову на ремень. Саша напряжённо остановил его:

– Яд нейтрализован? Он будет в порядке?

– Жгут больше не нужен, чужеземец. Снимай. Я не могу прикоснуться к изделию из кожи священной коровы, – тяжело проговорил Черепаха.

Саша посмотрел на мужчину и рывком сдёрнул кожаную полосу с бедра Сорокина, тот облегчённо выдохнул, но тотчас же скривился и пробормотал:

– Нога как будто ледяная…

Черепаха нахмурился ещё сильнее и разорвал штанину Андрея, обнажая жуткое зрелище. Ранки, оставленные зубами змеи, были чёрными. Настолько чёрными, что вообще не отражали свет, как два миниатюрных отверстия в пустоту. Вокруг них фиолетовой болезненной пульсирующей паутиной проступили вены, кожа от пятки до середины голени приобрела серо-синий мертвецкий оттенок.

– Ч-ч-чё за фигня?! – взвизгнул Андрей.

Парень уставился на свою ногу так, будто она ему не принадлежала. Черепаха медлил с ответом.

– Мои умения опираются на силу высоких познаний, чужеземец, – медленно говорил Черепаха. – Я весьма искусен во врачевании и могу исцелить укус любой змеи. Я могу изгнать из тела яд даже лучшего из змей, Такшаки. Но то, что ты держишь в руке, чужеземец, – это не змея.

– А чё это? – спросил Сорокин, растерянно глядя на чёрную змею.

– Это воплощённый Хаос, – ответил Черепаха. – Посланец самой Смерти. Существо не нашего мира. Теперь в твоих венах течёт Халахала. Никому не под силу излечить тебя.

Сорокин побледнел ещё больше и сглотнул.

– И что теперь делать? – дрожащим голосом спросила Маша.

– Я замедлил распространение Хаоса по его телу, но изгнать яд из тела я не могу, – покачал головой Черепаха.

– Он что, теперь умрёт? – пискнул Ян.

– Это вполне вероятно.

– Но не неизбежно? – уцепился за соломинку Виктор.

– Можно попытаться… – протянул Черепаха и едва заметно бросил одобрительный взгляд на Виктора.

– Что нужно делать?! – почти хором выпалили ребята.

Черепаха помедлил, пожевал губами и поднялся. Он подошёл к борту гарбхары и посмотрел вдаль.

– Правьте к гхатам, – звучно скомандовал он.

Матросы пытались вставить весла

в уключины. Ребята бросились им помогать. Девушки заливали пламя. Настя осталась с Андреем.

– Куда мы? – спросил Виктор.

– В храм.

– Молиться? Сейчас?! – вскричал Виктор.

– Вы попали к нам в начале месяца Ашвина. Светлая половина этого месяца посвящена Дурге. Сегодня начинается Дурга-пуджа, которая продлится четыре дня. Мы примем участие в обряде Ягран. Всенощном Бдении.

Ребята непонимающе уставились на Черепаху.

– Дурга – супруга Шивы, который уже имел дело с Халахалой. Мы обратимся за помощью к богине.

– Напрямую? – скептически спросил Кривов.

– Не ёрничай, чужеземец, – осадил его Черепаха. – Вы всё увидите. Если нам повезёт, богиня ответит нам.

– Я считаю, надо искать врача, - упорствовал Саша.

– Я сделал больше, чем смог бы любой из лекарей. Но это не смогло очистить тело твоего друга. Я предлагаю вам обратиться к настолько высокой помощи, насколько это возможно. Дитя, ты можешь встать, - обратился Черепаха к Андрею.

Сорокин смог встать сам, аккуратно наступил на раненную ногу, потом попрыгал на ней и с удивлением проговорил:

– Странные ощущения… Но не больно.

Гарбхара, повинуясь слаженным усилиям матросов и ребят, тяжело пошла под углом к течению. Корабль умирал и нёс людей к спасительной суше из последних сил. На палубе было тихо и мрачно. Команда потеряла нескольких матросов. Весь товар был уничтожен. Ужас пережитой битвы ещё не отпустил людей. Скорбь по погибшим осязаемо витала в воздухе.

Виктор наконец поднял голову и огляделся по сторонам. Перед ними во всём своём величии предстал ночной Каши. Спускающиеся ступенями к воде гхаты были освещены огнями. Огромные костры в три человеческих роста плевались в небо алыми искрами, на ступенях сияли костры поменьше. Огни пылали на блюдах в руках людей, в увитых цветами плошках, пущенных на воду. Город сиял тревожным оранжево-красным светом. Густой дым поднимался над набережной, застилая ярко мерцавшие звёзды.

Подпаленная гарбхара подошла к берегу. Песнопения стали громче. Матросы спрыгнули в реку и троекратно окунулись с головой, смывая с себя копоть и кровь, судно за верёвки подтащили к причалу и пришвартовали. Когда на берег сошёл Черепаха, за ним потянулись и остальные. Его на почтительном расстоянии окружила толпа и начала благоговейно кланяться.

– Идите за мной, - скомандовал Черепаха и устремился вперёд по гхатам вниз по Ганге.

Ребята переглянулись, но всё-таки последовали за капитаном. Андрей, чуть прихрамывая, шёл сам. Настя держалась рядом с ним. Кривов недовольно бормотал себе под нос.

Всю набережную запрудил народ. Люди совершали омовение, люди возносили молитвы, люди рыдали и радовались. На гхатах были устроены площадки, на которых полыхали огромные костры. Вокруг этих костров стояли облачённые в белое. Погребальные плачи и славословия смешались в одну какофонию. За гхатами возвышались еле различимые в благовонном дыму резные каменные и деревянные здания, сверкающие позолотой.