Первый практикум. Напиток бессмертия.
Шрифт:
– Вы говорите загадками, – сокрушённо покачал головой Виктор.
– Поясню: если ты решил, что всё в твоей жизни из-за тебя одного, то нет. То, что ты слишком рано или поздно вышел из дому, или то, где ты был, и с кем говорил, не решают всего. Твои поступки, безусловно, влияют на твоё будущее, но не определяют его однозначно.
– Это совсем не приближает меня к пониманию того, как мне вернуть моих учеников домой, – Виктор опустил голову.
– Почему тебя это так беспокоит? Разве вам здесь так уж плохо? – спросил Черепаха.
– Я виноват, уважаемый Черепаха. Я очень виноват перед своими учениками, – вздохнул
– Чувство вины очень легко взрастает в нашей душе, и его сложнее всего выкорчевать, ибо оно пускает корни глубоко. Именно поэтому на это чувство так любят давить некоторые люди, – Черепаха покачал головой. – В чём же ты виноват, Виктор?
– Я подумал о том, чтобы сдаться, – горько сказал Виктор.
– Сдаться? – поднял брови Черепаха.
– Да. Я вёл своих учеников по этой земле, чтобы найти помощь, но всюду, где бы её ни просил, получал отказ. Староста деревни, куда мы попали в самом начале нашего путешествия, предложил нам остаться в поселении и бросить затею найти путь домой. Царь Куру вообще бросил в клетку и обещал сжечь, не спросив имени-отчества. Факир, на которого наткнулся Кривов, хотел, подлец, забрать Настю. Но мы были мужественны и находили в себе силы продолжать поиски. А потом в ашраме, куда мы так рвались, мудреца не оказалось, к нам вышел только ученик…
– Неужели? – изумился Черепаха.
–… и сказал, что на наш вопрос вообще нельзя ответить. И это, наверное, подкосило меня. Я начал верить в то, что мы и правда отсюда не выберемся.
– Ну, во-первых, чужеземец, так ли уж вам отказывали в помощи? – улыбнулся Черепаха. – Староста деревни приютил вас, напоил, накормил и напутствовал, как умел. Король Куру научил вас сплочённости и помог воссоединиться с друзьями. Факир, как ты правильно заметил, настоящий подлец. И тем не менее, он разбудил вашу бдительность. А ученик из ашрама не отказал в помощи, а указал, что вопрос, который вы задаёте, не может получить ответа. Не потому, что он был зол на вас, а потому, что на этот вопрос ответа не знает никто, кроме вас.
– Если б я знал ответ на этот вопрос, я бы не метался по Индии, как ужаленный, –пробормотал Виктор.
– Значит, ты ещё не готов понять ответ, – просто предложил Черепаха.
– Да что тут сложного?! – вскипел Виктор. – Просто, как мычание! Как нам попасть домой?! Я очень готов услышать, понять и принять ответ на этот вопрос!
– Если бы ты был готов принять ответ, ты бы услышал его, даже если бы ни у кого ничего не спрашивал, – отрезал Черепаха.
– Да ну вас с вашими мудростями, – рыкнул Виктор. – Ответ в тебе самом, обратитесь к внутреннему глазу, прочистите чакры! Нет никакого глаза и ответов в нас никаких нет!
– Ну, сложность собственной личности – это вообще вопрос выбора, – кивнул Черепаха.
Виктор плюнул в сердцах, а к Черепахе тихо приблизился Асатиани.
– Не обижайтесь на него, пожалуйста! – тихо, но отчетливо шепнул он.
Виктор навострил уши, чуя, что сейчас ему будут мыть кости.
– Я не обижаюсь, дитя, – улыбнулся Черепаха. – Но ваш учитель поразительно глух для слышащего.
– Это ничего, он исправится, – Георгий подобрался поближе и уселся рядом на пол корабля. – Он чувствует себя обязанным вернуть нас домой.
– Правильно он чувствует. Он – учитель, вы – его ученики. Вы не равны. Поэтому да, он вам обязан. У неравных есть друг перед
Виктор повернулся лицом к реке, чтобы никто не мог видеть, как изменилось его лицо с этими словами. Странно: предполагать и убедиться – настолько разные вещи!
– Расскажите мне о Каши, пожалуйста, – попросил парень и склонил голову, приготовившись слушать. – Вы часто там бывали?
– Бывал, – хохотнул Черепаха. – Каши – самый святой город на земле, мы называем такие места «тиртх». Именно в этом месте Шива создал наш мир. Он основал этот город пять тысяч лет назад и пребывает там со своей женой Парвати. Туда приезжает множество людей, чтобы омыться в водах священной Ганги, принести ей дары и жертвы. По вечерам гхаты на левом берегу Ганги полыхают огнями пудж и погребальных костров. Дивное зрелище. Каши огромен, да вы и сам это скоро увидите. Нам пару часов осталось. Мандиры города великолепны, в Каши есть сотни мандиров для сотен богов.
– У вас столько богов… – мечтательно протянул Асатиани.
– На самом деле, всего один, дитя. Всё есть нерушимый, недвижимый, неизменный Брахман. Всё есть закон и источник. Но у него есть три миллиона триста тридцать три тысячи триста тридцать три лица. Все наши боги – это лица Брахмана. И всё, что ты видишь – это Брахман. И наш Атман – тоже.
– Кто? – Георгий вконец растерялся.
– Атман, – Черепаха огладил бороду. – Брахман, осознавший себя. То есть, я. Или ты, – он легонько ткнул парня пальцем в нос. – То высшее, что в нас есть. Наше «я», которое Брахман.
– Ничего не понял, – Асатиани развёл руками.
– Я есть Брахман. И ты есть Брахман. И мир вокруг тебя – тоже. И боги. Ты – это мир, а мир – это ты. И ища ответы, иди в первую очередь к себе, – добавил Черепаха и повернул голову в сторону поднимающегося на палубе шума.
Виктор тоже отвлёкся от философствований Черепахи и оглянулся.
– … и мы рискуем повторить подвиг Моисея в этих джунглях! – проворчала Ольга, продолжая долго распалявшийся разговор.
– У Моисея, если не ошибаюсь, всё закончилось довольно неплохо! – вставил Берг.
– Да! Только он сорок лет по пустыне бродил! Готов вернуться предпенсионером? – рявкнула Светлова.
– Оль, остынь… – попыталась вмешаться Маша.
– Да хрен она остынет, зануда! – бухнул Сорокин.
– Заткнись! – рассвирепела Ольга. – Не развоняйся ты про своих змей на практике, может, и не было бы ничего!
– Я что, по-твоему, во всём виноват? – Андрей поднялся во весь рост.
– Сорокин, уймись! Светлова, марш на корму! – подал голос Виктор.
– А Вы бы помолчали, Виктор Петрович, – не поднимая глаз прорычал Кривов. – Вы вообще порывались сесть на зад ещё в деревне и плюнуть на всю идею возвращения! Думаете, никто не понял?
– Да и пошли-то только потому, что духу не хватило признаться, что вы отчаянно трусили! – добавила Ольга.
– Неправда! – вскричал Виктор.
– Правда! И завели нас прямиком в тюремную камеру! – влез Агеев.
– Кто бы говорил, Рус?! – взвизгнула Маша. – Не наорал бы на Сашу – могли бы и вывернуться все вместе!
– Так мы и вывернулись… – буркнул Слава.
Георгий поспешил подойти к товарищам.
– Да что ты! – гнусаво промычал Ян. – Зашибись, вывернулись! Из вещей только штаны остались, ободрали до последнего рюкзака! Даже пожрать купить не на что!