Первый раз
Шрифт:
– Как можно, сэр! – вытянулся в струнку дежурный.
– Теперь что касается нового объекта.
– Слушаю, сэр!
– Сейчас я распоряжусь, чтобы ее из больничного блока перевели в жилой. В комнату 7А.
– О-о-о, наш люкс! Повезло бабенке! – ухмыльнулся Джейсон.
– Во-первых, это не бабенка, а ценнейший объект, – голос МакКормика заледенел, и ухмылка дежурного, мгновенно замерзнув, сосулькой рухнула на пол. – Во-вторых, следить за ее поведением вам придется с особым усердием, тщательно фиксируя в журнале любые странности. Не забывайте помечать время, чтобы потом проще было найти данный момент на видеозаписи. В случае каких-либо эксцессов немедленно вызывайте меня. Вам все ясно?
– Почти, – замялся дежурный.
– Что значит – почти?
– Какие странности поведения
– Такие, например, как сейчас.
– А-а-а, понятно.
– Не «а-а-а, понятно», а «так точно, сэр»!
– Так точно, сэр! – даже прищелкнул каблуками от усердия дежурный.
– Когда придет смена, передайте им эти инструкции. И еще одно, Джейсон, – уже у двери остановился МакКормик.
– Да, сэр?
– Видеокамера в ванной комнате номера 7А будет временно демонтирована, дабы не отвлекать вас от службы.
– Что вы, сэр, я вовсе… – забормотал дежурный, отводя в сторону глаза, в которых мелькнуло сожаление. Оно, сожаление, тут же спряталось под нижнее веко, но хвост торчал наружу.
– Ладно, Джейсон, не мямлите, а то я вас, жеребцов, не знаю! – Даже обглоданные очки, забыв про свои недавние муки, насупились и осуждающе сверкнули. – Не забывайте, что помимо нового объекта, в лаборатории находятся еще пять старых, причем в разной степени готовности. И каждый из них должен находиться под непрерывным наблюдением. Так что не расслабляйтесь, Джейсон!
И, поправив «прихрамывающие» на носу очки, шеф вышел. Больше всего дежурному хотелось показать вслед ему какой-нибудь «дружелюбный» жест, но увы – камерами видеонаблюдения была оснащена и эта комната. Уныло вздохнув, Джейсон уселся в свое кресло и, выпустив на волю сожаление, продолжил мониторинг.
Места, куда попала Саша, не существовало. Во всяком случае, в этом, гулко стуча себя кулаком в грудь, убеждали мировую общественность представители правительства Соединенных Штатов Америки. «Господа, да о чем вы?! Откуда в Европе могут взяться секретные тюрьмы ЦРУ?! За каким дьяволом… Ох, простите! Зачем правительству США это надо? Тайные тюрьмы, фу! Это же прямое нарушение прав человека, а наша страна являет собой оплот демократии, и права человека у нас – самые правые! В смысле – правильные. Или нет – правовые. В общем, вы нас поняли. И мы со всей ответственностью заявляем – никаких тайных тюрем ЦРУ в Европе нет, не было и не будет! Ну хотите, мы вам очень честно в глаза поглядим?»
Одно из таких «нет, не было и не будет» укромно спряталось в горах на границе Австрии и Чехии. Вернее, не совсем на границе, в Австрию сунуться честные господа американцы все же не рискнули, расположились на территории Чехии. Очень уж подходящие заброшенные рудники обнаружились в недрах одной из тамошних гор. И лес вокруг стоит такой славный, густой, удачно маскирующий подъездные пути. И наличие дороги, ведущей к горе, ни у кого вопроса не вызывает – к рудникам она и была проложена когда-то. Место тихое, почти непосещаемое, до ближайшего жилья километров семьдесят – чего еще желать? И не мешает никто, и до цивилизации рукой подать, никаких проблем со связью и электричеством.
Полгода спустя, попади сюда старый дед Иржик, еще мальчишкой работавший на рудниках, он бы решил, что уже умер. И за тяжелый труд в шахте его определили в шахтерский рай: под землей, а так красиво! Но дед Иржик ни возвращаться к опостылевшей ему еще в юности горе, ни помирать не собирался. Скрипел себе потихоньку.
А в бывшем руднике разместилась строго засекреченная лаборатория ЦРУ. Можно ли было ее назвать тюрьмой? Вероятно, да, поскольку подопечных этой лаборатории никуда не выпускали из их камер-комнат без охраны. А в качестве подопечных или скорее подопытных сюда привозили представителей различных террористических группировок: Аль-Каиды, ирландской ИРА, баскской ЭТА, Движения Талибан, Тигров освобождения Тамиль Элама и так далее. Кого удавалось незаметно изъять. Почему незаметно? А чтобы спустя какое-то время вернуть их на место, не вызвав у соратников подозрения. Но возвращался в ряды «борцов за свободу» уже совсем другой человек. Скорее не человек, а живой робот. Робот с собственной программой, которая запускалась после произнесения определенной кодовой фразы.
Технологию
Журналист, на свое счастье, в последний момент перед выходом надевший на свою красную «тишотку» серый свитер, придя в себя, понял, что судьба дает ему шанс. И он использовал этот шанс на полную катушку, проведя блестящее расследование, в результате которого он работал теперь в «Нью-Йорк Таймс», а Стивена МакКормика от тюрьмы спасли очень вежливые люди в штатском, пришедшие к нему домой и доходчиво обрисовавшие врачу две перспективы его дальнейшего существования. В тюрьму Стивену не хотелось, и это естественно. Но не поэтому он вцепился в другую перспективу с таким энтузиазмом, что бедняга (перспектива, то бишь) чуть не задохнулась. Господи, да МакКормика не надо было запугивать ужасами тюрьмы, за одну возможность продолжать эксперименты в собственной лаборатории, не оглядываясь на всякие там условности, не заморачиваясь «бесчеловечностью» и прочей ерундой, он готов был бежать за этими людьми куда угодно!
Поначалу бежать ему особо далеко не пришлось: всего лишь в соседний штат, где в распоряжение Стивена была предоставлена целая лаборатория, расположенная в отдельно стоящем здании крупного медицинского центра. Здание тщательно охранялось, посторонние туда попасть не могли. Там Стивен МакКормик проработал три года, оттачивая методику. Пригодились все его три образования, недостатка в объектах для исследований и испытаний не было – бездомных и всеми забытых людей в средоточии мировой демократии тоже хватало. По мнению Стивена, его подопытные даже должны были поблагодарить его от души, ведь иначе они без всякой пользы для общества замерзли бы когда-нибудь на улице. Или их съели бы крысы. А так – никто из его подопечных не умер! Ну, почти никто. Сам, лично, он вообще никого не убил, просто иногда объект превращался из человека в растение, жизнедеятельность которого поддерживалась искусственно. А зачем налогоплательщикам тратиться на это? Вот растения и выпалывали. Остальные жили в тепле и уюте. Некоторые – в психиатрической больнице, но кое-кто начинал новую жизнь. Жизнь, придуманную для них Стивеном МакКормиком. И проблем с ними пока что не было.
Спустя три года, когда методика была отработана до мелочей, МакКормика перевели сюда, в этот подземный научный центр, и назначили начальником всего комплекса. Теперь ни один объект, поступавший в лабораторию, не должен был подвергаться никаким экспериментам. Время исследований кончилось, немереное количество денежных знаков, вбуханных в проект, надо было отрабатывать.
И МакКормик отрабатывал, причем весьма успешно. Препарат Х2000, изобретенный и усовершенствованный им лично, применялся теперь не только здесь, но и для лечения сильных мира сего. Естественно, только узкого круга этих сильных, поскольку регистрировать препарат официально никто не собирался.