Первый судья Лабиринта
Шрифт:
— Вот как раз из-за сына и не присоветует! — раздавались голоса то справа, то слева.
Глеб ждал. Тень от гномона едва заметно ползла. Конечно, приказ может прийти и позже, никто не осмелится объявить его недействительным. Но обычно — если решение есть, оно оглашается сразу, чего тянуть…
С крыши спускаются вьющиеся плети винограда — желтого и прозрачного на солнце. Как же хочется вина — белого «Тракайского», а можно и «Айсбургского». Хочется оторваться, уйти от экрана, закрыть ноут, выключить… И не смотреть,
Тень заняла вертикальное положение, когда по темно-синему экрану побежала светящаяся строка…
«Разрешить разработку коллатералей.
Разрешить активное использование гармониевых носителей».
— А-а-а-а-а-а!
— Йе-э-э-э-э!
Кто-то откупорил «Айсбургского».
Портальщики вопили, обнимались, чокались и тут же опустошали стаканы.
В это время строка побежала снова:
«Подключить руководство Высшего летного училища к составлению план-проекта освоения космического пространства и подпространства. Отделу Микроэлектроники предоставить все имеющиеся в информационных источниках данные о навигационных системах. Артур Пелганен, Первый судья Трибунала Лабиринта».
Подписываться было не обязательно. Это лишь означало, что распоряжения закончены.
Все замерли.
Перестали кричать, пить и даже дышать.
Глеб Яров вернул текст на экран полностью.
— Что это значит, а? — наконец подал голос один из аналитиков.
— По-моему, мы будем делать эти… спрунгеры! — не веря своему счастью, откликнулся случайно оказавшийся на крыше стажер.
— Кого? — не понял народ.
— Джамперы, — ответил Глеб. — Похоже, ты прав… Работаем на космос.
«И тогда Великий маг поднялся высоко в небо»…
ГЛАВА 16
Рита
Жуткий холод не дал поспать.
Еще одно утро. Опять совершенно другое, и мир другой. Скоро мне хватит впечатлений на небольшую коллекцию.
Андрей дрых, как хорек, который пригрелся у него в ногах. Надо же, проникся доверием… И как они могут спать при температуре ниже нуля!
Только нашего рыцаря в хижине не было.
Разводить огонь задубевшими пальцами я был совершенно не способен. С намерением попрыгать и согреться, а заодно поискать нового знакомого, я выскочил из домика.
Вчера-то мы шли уже в темноте, разглядеть что-либо было совершенно невозможно. Только благодаря Дитриху, знавшему, по-видимому, эту местность как собственный дворик, мы смогли найти тропинку, хижину, да вообще не скатиться в пропасть.
А сейчас я увидел… горы под снегом и замерзшее озеро.
Лед искрился, будто миллионы хрустальных осколков или елочная мишура. Есть такая, с напылением…
Красота.
Я даже пожалел, что не сумею нарисовать эту зимнюю сказку.
Здесь не наши Альпы, но
Миров много, но…
Нет, не так. «Много миров, но едина их главная сущность». Откуда я это знаю? Навеяло…
А мы, оказывается, забрались довольно высоко. Но спуска не видно — наоборот. Тропинка, по которой мы добрались сюда, убегает все вверх и вверх.
Тишина.
Вокруг высокие ели, и я стою один. Словно гном. Очень маленький и незаметный.
Внезапно с елки посыпался снег прямо мне на голову. Я осторожно выглянул: птица на ветке. Довольно большая, с красноватой спинкой. Вспорхнула и улетела.
Почему же так тихо? Есть краски, но не хватает звуков. Эха? Шороха? Щебета?
И тут я понял, чего именно.
Я бросился в хижину. Андрей все еще спал, хорек при моем появлении поднял голову.
Я полез в мешок и достал свирель. Авось разберусь, как она работает.
Вернувшись на улицу, внимательно осмотрел «дудку». И сразу понял, что нужно делать.
Она раздвигалась наподобие складного пластмассового стаканчика.
Готово, теперь это полноценный инструмент. Нашлась и кнопка под мундштуком. А вот надо ли дуть, Артур не сказал. На всякий случай я набрал в легкие воздуха, поднес свирель к губам и медленно стал выдыхать, нажав при этом кнопку…
Музыка полилась. И гром меня разрази, если это были не «Зеленые рукава»! Старинная кельтская мелодия, моя любимая вещь.
Я так удивился и обрадовался! Чужой мир, чужие обычаи, неведомая дорога — а музыка все та же. Знакомая до слез. И до чего же она подходит!
На пороге появились Андрей и хорек. Стоят и слушают, Тери даже ушами поводит. А я все играю и играю. Вернее, она сама играет и никак не хочет меня отпустить. Пролетело куплетов пять, прежде чем я смог наконец оторваться и перевести дух.
— Он тут дудит, — делано возмутился Андрей. — А нет чтоб огонь развести, пока брат не превратился в сосульку!
— Ох, извини, — смутился я. В самом деле, совершенно забыл обо всем на свете…
Тери вдруг пискнул и юркнул в хижину.
— Не шевелись и не играй пока, — быстро сказал Андрей, напряженно глядя за мою спину.
— Что — обвал? — испугался я…
— И помолчи.
Я скосил глаза, ничего странного не заметил и обернулся.
Все спокойно. Птиц нет, ветви не шевелятся.
Лишь что-то пестрое у ближайшего ствола, вроде свернутой мантии.
— Медленно иди к дому, — сказал Андрей. — И не дергайся. Не поворачиваясь, так и иди.
Ну конечно! Я же должен узнать, что это…
Я сделал шаг к непонятной куче.
За спиной раздалась тихая ругань.
— Куда ж ты… Назад!
Но я уже и так все понял.
Огромная кошка, снежно-белая с черными пятнами. Как барс, но с кисточками на ушах и бородатой мордой.