Первый Тест На Божественность
Шрифт:
– Он на выезде.
– Ну, так свяжитесь с ним.
– Гражданка, вы слышите хорошо? Я уже вам сказал: по вопросам залога обращайтесь в суд или Следственный комитет.
– Сержант, ваша работа на посту заключается в приёме и передачи информации. Если бы от вас требовалось думать, вам бы сообщили. Так что возьмите трубку и передайте майору Диброву, что его ждут на проходной по вопросу внесения залога за восьмерых арестованных сегодня утром, если не хотите, чтобы такую же лекцию, но в других выражениях, вам прочитал начальник вашего начальника.
Естественно, сержант не был в восторге от такого обращения,
– Вы Назира? – и, не дожидаясь ответа, замахал рукой, приглашая посетительницу следовать за ним.
– Инок сказал, что я могу урегулировать недоразумение с арестом моих подчинённых, – на ходу обратилась к майору девушка. Вопросом это не прозвучало.
– Никакого недоразумения. Ваши люди нарушили статью 228 уголовного кодекса. Не знаю насчёт особо крупного, но как минимум в крупном размере, а значит «от трёх до десяти лет» лишения. Доказательная база – железобетонная. Лучший адвокат в мире не сможет их отмазать. Вы сами, с другой стороны, в полной безопасности. Даже если произойдёт чудо, и кто-то из них заговорит, я уверен, у вас достаточно денег и влияния, чтобы спустить дело на тормозах.
Диалог продолжился в скромном безликом кабинете: три стола, заваленные документацией; два стеллажа со скоросшивателями; старый, много повидавший на своём веку сейф в углу комнаты; допотопные компьютеры и новый принтер из дешёвых. Единственным украшением казённого помещения можно было бы считать карту для внутреннего пользования, висящую на дальней от входа стене и испещрённую разнообразными отметками, да ещё фотографии, пришпиленные прямо к стене. Видимо, кто-то из троих обитателей кабинета играл в крутого детектива.
– И вы так спокойно об этом говорите? А как же ваш праведный гнев блюстителя закона? Или вы собираетесь пообещать, что Судный день настанет и для меня, не сегодня, так завтра? – голос Назиры приобрёл пафосные нотки, как бы намекая на по-голливудски наивное видение ситуации представителем органов.
Дибров поморщился, но отвечать не стал. Вместо этого он перебросил через стол файлик с листом бумаги.
– На проспекте Мира находится центральное отделение банка. Высокое отдельно стоящее здание, не промахнётесь. Если внесёте залог в другом месте или после обеда, то деньги поступят на счёт только завтра, поэтому поторопитесь, гражданка Шарипова. Как только транзакция будет подтверждена, ваших людей отпустят. После этого у них и у вас будет время до конца сегодняшнего дня, то есть до полуночи, чтобы выехать из города и покинуть Новгородскую область.
– А в полночь карета превратится в тыкву?
– Вроде того, – лицо полицейского не дрогнуло. – Ваших людей не объявят в федеральный розыск, но они будут включены в список нежелательных лиц в нашем регионе. Если они здесь засветятся ещё раз, дело будет возобновлено и доведено до конца. Это понятно?
– Предельно. А вас не смущает, что вы отпускаете преступников по указке священнослужителя? Как-то не вяжется с образом духовного лидера, защитника людей и моральных ценностей, вы не находите?
– Если Инок о чем-то просит, значит, это нужно на благо города. Инок никогда не просит для себя, а Орден не продаётся.
– Не будьте наивны, майор. Есть только те, кто думает, что они не продаются, но у всего есть цена. Иногда она измеряется не в деньгах, только и всего.
Майор немного грустно улыбнулся, словно пытаясь объяснить маленькому ребёнку сложную, взрослую вещь.
– Вам не понять.
– Был у меня приятель, так он на одной вечеринке сказал, что даст себя поиметь за два миллиона долларов. – Дибров поморщился, услышав вульгаризм от столь изысканной девушки. Хотя чего он, собственно, ожидал? – Сказал, что долго размышлял и пришёл к такой сумме. А когда его вполне ожидаемо спросили, согласится ли он на два миллиона без одного доллара, он сказал, что нет. Ровно два и не меньше. Иначе смысл теряется. То, что у человека есть цена, вовсе не означает, что он продажный. Просто он знает, чего стоит, и не будет размениваться на меньшее. Деньги – это лишь обозначение того, что человек ценен. Так может, это именно я и понимаю, а вы зарыли голову в песок и не желаете видеть реальность? Ту самую, в которой вас оценивают в вашу нищенскую бюджетную зарплату.
– Я работаю не за оценку, а за результат. Мой вам совет, гражданка Шарипова, не испытывайте судьбу. Не пытайтесь взять реванш или прощупать Инока. Он далеко за пределами вашей весовой категории.
– Даже кошка может смотреть на короля. А при удачном стечении обстоятельств – даже нассать ему в тапки.
– Я что-то не понимаю, Назира Абельхановна, вы хотите вытащить своих людей или рискнуть нассать в тапки королю?
– Людей, людей. Просто пытаюсь понять, зачем вы занимаетесь самообманом и рядите обычного воротилу чуть ли в святого? Но всё вполне закономерно, – девушка поднялась и сложила файлик вдвое. – История полна ложных пророков. Сталина вон при жизни тоже на руках носили. Потом только смекнули, что не сильно-то он и отец народов был, а просто ещё один царёк, с амбициями.
– Будь на моём месте кто-то постарше, слова о Сталине вам бы дорого обошлись, – заметил майор.
– О, да! – рассмеялась Назира. – Я рискнула только со скидкой на ваш возраст. – Девушка облокотилась о стол кулаками и, слегка наклонившись к собеседнику, предоставила ему отличный обзор вглубь выреза фривольной рубашки. – Но, правда, майор, я хочу понять, почему вы в нём так уверены? Он ведь может оказаться обычным политиканом. Что он такого сделал, чтобы ему верить?
Дибров ухмыльнулся на последних словах девушки. А затем, не выдержав, бросил-таки взгляд ниже.
– Вы уже сами ответили на собственный вопрос, – он с усилием оторвался от созерцания сногсшибательного декольте посетительницы и усмехнулся. – Спасибо, кстати.
– За что? – очаровательно улыбнулась девушка, продолжая соблазнительно изгибаться.
– Ну, вы мне прям настроение подняли. – Девушка провела язычком по белоснежным зубам. – Всегда приятно, когда твои враги не могут залезть тебе в голову, а сами ведут себя предельно предсказуемо.
– Уверен, что хочешь назваться моим врагом? – глаза Назиры моментально похолодели, она даже перешла на «ты». Она терпеть не могла, когда над ней потешались.