Первый Ученик. В двух мирах
Шрифт:
– А вот и наши многоуважаемые гости! – поприветствовал вошедших бургомистр. – Прошу вас, садитесь за стол! Сейчас нам принесут чай.
Разместившись, путники вопросительно посмотрели на Динаруса.
– Позвольте представить вашему вниманию – Ородрим из Мисселя [20] . Он хороший друг отца Клавдия и согласился помочь с нашим делом.
– Олаф, – обратился к теркан анкиллирец, протягивая руку. – Рад видеть, что наша компания растёт на глазах.
Теркан сопроводил рукопожатие коротким кивком, но не произнёс ни слова, чем немало озадачил обоих путников. Сурт решил не уступать незнакомцу в надменности и не стал представляться. Вместо этого он обратился напрямую
20
Миссель – лес в западной части Фредгура, место проживания лесных теркан.
– Бургомистр! Теперь, когда вокруг нет любопытных ушей, прошу поведать нам, в чём суть работы.
Динарус посмотрел на стоявшего в дверях Келероса и жестом велел тому уйти. Помахав новым знакомым на прощание, эмнайт развернулся на пятках и покинул покои. Только после этого правитель Нариктира начал:
– Теперь мы можем поговорить. Как вы, должно быть, заметили по пути сюда, замок Нариктира пустует. Многие его залы не открывались уже много лет. В былые времена двор бургомистра был куда обширнее, да и движение по тракту носило много более оживлённый характер. Теперь в таком количестве поданных нет никакого смысла, и мой предшественник сократил их число, а заодно запечатал множество комнат. С тех пор тут стало гораздо спокойнее. Конечно, не было никакого смысла оставлять в стенах замка и стражу. Нынче мы обходимся пятью охранниками – и это шестая часть от того гарнизона, что располагался в этих стенах ещё каких-то тридцать лет назад. Мне думается, что как раз по этой причине ворам удалось пробраться внутрь замка!
– Что же они украли?
В комнате повисло молчание. Его нарушали лишь ленивое потрескивание поленьев в камине да скрип оконных петель. Динарус переглянулся с пожилым настоятелем и ответил:
– Семейные реликвии Летириев и несколько наследуемых символов власти бургомистра.
– Эти реликвии настолько ценны, что воры рискнули пробраться в защищённый замок? – спросил Олаф, недоумевая, почему на встрече присутствовал настоятель монастыря, да ещё и теркан в придачу.
– Весьма! Судя по всему, грабители знают цену пропавшим вещам, – серьёзно ответил Динарус. – Они не взяли ничего, кроме них. И ещё кое-что… – смущённо добавил он. – Одним из условий поручаемого вам дела будет участие Ородрима. Он будет моим доверенным лицом в этом предприятии. Ородрим – хороший друг настоятеля. Он неплохо знает местные леса. Ему ведомы места, где могли бы скрыться разбойники. Мы не хотим спугнуть их частыми патрулями, поэтому вам придётся довериться его руководству.
– Так, минуточку, – тряхнул головой сурт. – Ты ведь из жрецов Меалгора [21] , верно?
Теркан молча кивнул в ответ.
– Тогда разреши поинтересоваться, с чего бы вдруг священнослужителю так печься о сокровищах бургомистра? – Фрейн подозревал, что у теркан есть серьёзные причины участвовать в поисках, и они гораздо глубже, чем простое желание помочь.
– Мои мотивы касаются только меня и никого более. Господин Летирий выбрал меня в качестве доверенного лица, а настоятель одобрил этот выбор. Поэтому вам придётся смириться с тем фактом, что я отправляюсь с вами, и оставить свои догадки при себе, – спокойно ответил теркан.
21
Жрецы Меалгора – служители из народа теркан, почитающие одного из трех Старших Богов.
Чувствуя, что назревает конфликт, Олаф достал из-за пазухи сложенный листок бумаги, который он забрал из «Горного Гальюна». Развернув его, воин спросил:
– В объявлении указано, что наша награда составит десятую часть от общей стоимости украденного. В какую же сумму оценивается имущество, вынесенное
– В последний раз, когда производилась оценка реликвий, фамильные драгоценности и символы власти, а именно скипетр и печать, оценивались в совокупности в пять тысяч пенри, – ответил бургомистр и вновь уставился на путников, силясь угадать их реакцию на его заранее отрепетированную речь.
Мы-то с вами знаем, что никаких похищенных сокровищ не было и в помине, но пять тысяч – это пятьсот монет на двоих при условии, что им удастся вернуть реликвии в целости и сохранности. Сурт с другом не привыкли окружать себя предметами роскоши: единственной их слабостью были удобный ночлег да сытый живот. Внушительной суммы в двести пятьдесят монет на брата, с учётом хорошего питания, хватило бы на беспечную жизнь в Нариктире в течение как минимум двух месяцев.
Оставался лишь один вопрос: станет ли теркан претендовать на часть богатств? Поразмыслив, сурт пришёл к выводу, что жрецу чужды земные блага. Более того, он уже заверил присутствующих в том, что его побудило вступить на службу к бургомистру лишь собственное желание. Фрейн ещё раз с подозрением осмотрел фигуру жреца, застывшего в кресле напротив, словно изваяние, и наткнулся на холодный взгляд теркан. Взломщик нервно сглотнул. Что-то в этом теркан его настораживало.
– Не переживай, сурт! – уверенно произнёс Ородрим, словно прочтя его мысли. – Золото меня не манит. Вы сможете разделить заработок пополам.
Двое слуг накрыли на стол и принесли чай. В большой стеклянной пиале подали сливовое варенье, к которому шли тосты из белого хлеба. Сурт только теперь понял, что серьёзно проголодался. Бой с Ворчуном закончился несколько часов назад, и с тех пор у Фрейна во рту не было и маковой росинки. Откинув сомнения относительно теркан, он принялся с удовольствием уплетать угощения. Теркан к еде не притронулся: он лишь потягивал чай, внимательно изучая путников. Олаф же завёл беседу с бургомистром и настоятелем. Те с интересом расспрашивали ветерана о новостях из Анкиллира.
– В Меледоре стало немного спокойней, – отхлебнув из чашки, начал анкиллирец. – Люди сплачиваются перед внешними угрозами. Пожар гражданской войны ушел на юг, в сторону побережья.
– Мне это знакомо, – заметил бургомистр. – Жители окрестных деревень, вверенных под мою ответственность, не всегда находят общий язык. Порой возникают стычки, и поддержание порядка стоит мне больших трудов. – Динарус тяжело вздохнул при этих словах. – Однако если возникает опасность со стороны, все разногласия предаются забвению, и люди защищают свои земли плечом к плечу.
– Жаль только, что стоит опасности миновать – и они вновь начинают припоминать друг другу старые обиды, – грустно вздохнул монах.
– Ваша правда, отец. Увы, плохое запоминается лучше, чем хорошее, – согласился Олаф.
– Мы все равны перед Эльсивалом, и лишь наши деяния определяют, достойны ли мы занять место подле него, когда путь наш подойдет к концу, – кивнул настоятель. – Но люди слишком часто не внемлют его заповедям. Они бередят старые раны, не давая им затянуться, и поднимают оружие на братьев. Вы прошли пекло гражданской войны, Олаф. Вы ведь понимаете, о чём я говорю?
Сурт заметил, что при этих словах его друг смутился. Зная отношение Олафа к этому щепетильному вопросу, он почувствовал, что анкиллирца застали врасплох. Впрочем, окажись на его месте сам сурт, ситуация могла бы принять совсем дурной оборот. Взломщик понимал, что под проницательным взглядом настоятеля даже ему сложно было бы скрывать правду относительно собственного вероисповедания. Поблагодарив судьбу за то, что ни отец Клавдий, ни Динарус не обращают на него особого внимания, предпочитая общение с Олафом, сурт постарался слиться с обивкой кресла и сделаться максимально незаметным. Повернувшись в сторону теркан, он вздрогнул от неожиданности. Жрец пронзал сурта пристальным взглядом, словно ему было ведомо то, что взломщик тщился скрыть.