Первый Ученик. В двух мирах
Шрифт:
– Надеюсь, обед пришёлся достопочтенным господам по душе? – Хозяин расплылся в широкой и, по мнению анкиллирца, довольно неприятной улыбке. При этом он так низко поклонился в порыве своей услужливости, что длинные ленточки, украшавшие его тюрбан, принялись подметать пол.
Олаф, хоть и довольно прохладно относился к подобным проявлениям излишней учтивости, всё же остался вполне доволен трапезой, потому добродушно ответил:
– Мастер Хазель, всё было превосходно. Благодарю!
Фрейн, который ещё не закончил с рыбой, пробубнил что-то с набитым ртом, одобрительно кивая и тыча пальцем в своё блюдо.
Толстый хозяин улыбнулся ещё шире, хотя прежде это казалось невозможным, и,
– Разрешите поинтересоваться, уважаемый Хазель, – окликнул хозяина анкиллирец. – Почему для вашего постоялого двора выбрано столь странное название?
Не отрываясь от мытья тарелок и стаканов – трактирщик знал, что посетители нагрянут ещё задолго до наступления вечера, – он ответил капитану:
– Мастер Олаф, у меня был один приятель – большой охотник до всяких выдумок и забав, – сказав это, толстяк нахмурился. – По воле случая именно он помог мне построить это заведение. Когда была уложена последняя половица и вставлено последнее окно, он открыл бутылку сухого красного, и мы отметили удачное вложение средств. – Хазель закатил глаза, предаваясь приятным воспоминаниям. – Сам я большим капиталом не обладал, зато имел опыт в управлении гостиницами у себя на родине, далеко на востоке. Одной бутылкой вечер не закончился, и в состоянии изрядного подпития мы заключили пари. В случае, если первым посетителем будет мужчина, название для заведения выберу я, если же первой придёт женщина – мой приятель. В выигрыше я был уверен стопроцентно, ибо вывеска перед тогда ещё безымянным трактиром пестрила рекламой дешёвого пойла, коего у нас было немерено, а представительницы прекрасного пола на такую удочку не клюют. Увы, – Хазель с грустью в голосе развел руками, – откуда мне было знать, что напротив трактира жила тётушка моего приятеля – старая карга по имени Лакарния, которая славилась тем, что могла перепить любого заправского моряка…
Фрейн прыснул со смеху, однако ухитрился замаскировать смех под кашель. Хазель, меж тем, продолжал:
– Уже за полночь эта достопочтенная женщина, земля ей пухом, громко и настойчиво постучала в двери трактира. Я направился открывать с твёрдой уверенностью, что ко мне наведался кто-нибудь из городской стражи или местный кузнец Клит, а хитрую улыбку моего друга я принял лишь за предвкушение итога пари. Каково же было моё удивление, мастер Олаф, когда на пороге я увидел элегантно наряженную старуху, которая казалась настолько тонкой и ссохшейся, что я побоялся, как бы она не развалилась прямо у входа! Я подумал было, что женщина ошиблась адресом, и поинтересовался, кого она ищет. В ответ эта ведьма принялась отхаживать меня своей клюкой, тыкать ей во все стороны, намереваясь выбить мне глаз. Она так решительно проследовала к барной стойке и заказала рому, что я вынужден был принять безоговорочную капитуляцию, с удивлением наблюдая, как эта леди опустошает бутылку.
– Достойная женщина, – заметил Олаф. – Значит, пари выиграл ваш друг?
– Несомненно, – кивнула голова в тюрбане. – Вопрос был лишь в том, какое название он выберет.
Повисла небольшая пауза, после которой заговорил сурт:
– Ну и странный же у него выбор!
– Ну нет, что вы, что вы, – махнул в ответ трактирщик. – Дело в том, что у моего друга изощрённое чувство юмора. Он дал случаю определить название постоялого двора. Он записал в столбец десять прилагательных, а рядом столько же существительных, – Хазель хитро подмигнул путникам, при этом доставая из широкого кармана своих бархатных одежд странный десятигранник, выполненный из кости.
Сурт смекнул, как дело обстояло дальше: он не раз играл в азартные игры
– Вы выкинули название своего трактира, – догадался Фрейн, и трактирщик утвердительно кивнул. – Позвольте поинтересоваться, какие ещё варианты были возможны?
Хазель усмехнулся, хотя этот звук скорее напоминал хрюканье.
– Ну, скажем так, я был в одной единице от прилагательного «зловонный» и в одной единице от существительного «великан», так что, на мой взгляд, могло быть и хуже, мастер Крейвен!
Взломщик никогда не представлялся своим настоящим именем. Крейвен, что переводилось как «ворон» с наречия Телаурата, был одним из его излюбленных псевдонимов.
– За случай! – поднял бокал сурт.
Олаф присоединился к тосту друга. Свежий бокал давно уже ожидал его, да и Хазель, судя по всему, и сам любивший промочить горло, с поразительной быстрой подоспел от барной стойки к столу путников, сжимая в руке бокал вина. Выпив, трактирщик вернулся к своим прямым обязанностям. Фрейн возобновил завтрак, а анкиллирец, задумавшись, уставился в окно.
Мимо «Горного Гальюна» проносился разнообразный люд. Суматоха города нравилась воину. Он вдруг задумался о том, что в таком месте, как Нариктир, вполне можно было бы осесть. Не сейчас, конечно, но когда-нибудь, когда здоровье уже не позволит лазать по горам и спать на холодной земле. Олаф украдкой посмотрел на трактирщика, усердно протирающего посуду. Пожалуй, раз уж Бертар пытался продвинуть его в меледорское правительство, то его сообразительности хватило бы и для управления таким заведением.
Однако подобные мысли не задерживались в голове ветерана подолгу. Иллюзорная мечта, словно призрачный, почти несбыточный образ, развеялась без следа, стоило вспомнить сегодняшнее утро. Патрули, встреченные на дороге, сообщали о разбоях, участившихся в окрестностях. Нынче неспокойно даже в обжитых местах. И, конечно, Культ… Разговоры о нём, всегда шёпотом, всегда осторожные, раньше можно было услышать лишь на севере. Но теперь они пробирались всё дальше на юг.
Всё нутро Олафа требовало действовать – встать на защиту тех, кто не мог позаботиться о себе сам. Анкиллирец никогда не замечал за собой стремления к геройству, однако всегда рассуждал трезво. Природа не обделила его ни силой, ни усердием, и Олаф чувствовал определённую ответственность, лежащую на нём. Если он может помочь окружающим, значит, он будет делать это, пока силы не оставят его. Но жажда приключений говорила в воине сильнее чувства справедливости. В широкой груди анкиллирца билось сердце истинного авантюриста – отважного и готового к любым опасностям. Ни разу за свою жизнь Олаф не уклонялся от возможности помериться силами с противником, решительно бросая вызов опасностям, поджидающим за поворотом. Да, порой усталость внушала ему мысли о спокойной степенной жизни за стенами крупного города. Однако истинное наслаждение он испытывал, лишь когда проводил ночи под открытым небом.
Ветерана оторвал от размышлений стражник, отделившийся от уличной толпы и идущий в сторону «Гальюна».
– Фрейн, у нас гости! – пробурчал Олаф.
Сурт, ввиду очевидных причин всегда уделявший представителям закона особое внимание, заметил, что стражник сжимал в руке некий предмет, и ответил:
– Не думаю, что он идёт сюда промочить горло…
С этими словами вор натянул капюшон и сгорбился над своей кружкой: ни дать ни взять подвыпивший завсегдатай. Анкиллирец не раз видел подобное представление, ведь Фрейном интересовались во многих городах побережья. Чтобы не привлекать внимания к своему товарищу, воин сделал вид, что хочет размять ноги. Он прошёлся по залу и, облокотившись на барную стойку, принялся изучать представленный на полках алкоголь.