Первый угленос
Шрифт:
В этом было наше единственное спасение. Хагсмары не могли застать нас врасплох, мы всегда знали, откуда они приближаются. Но на этом их слабости заканчивались. Во всем остальном они были неуязвимы и ужасны. Честно говоря, хагсмары и не старались скрывать свое приближение. Все наше оружие, выклеванное из твердого льда, все эти грозные ледяные мечи, пики, кинжалы, гарпуны, копья и многое другое, было придумано и изготовлено только для того, чтобы хоть как-то защититься от смертельно острых клювов и когтей хагсмаров!
Когда Пенрик наконец-то пролетел мимо, я с облегчением перевел дух и направился к небольшой трещине в толще ледяного утеса. Путь мой проходил по извилистым ледяным коридорам и узким туннелям. Стояло полнолуние,
Поверьте мне на слово, мои дорогие, я никогда не видел ничего прекраснее нашего ледяного дворца, сверкавшего в сиянии луны. Каждый кристаллик льда, каждая снежинка светились неповторимым лучистым светом и неистово сверкали в темноте. Казалось, будто звезды дождем пролились на небо и повисли в воздухе, застыв среди скал.
Там, в глубине ледяных коридоров, я и нашел Сив. Вдовствующая королева, дрожа от страха, сидела в гнезде на своем яйце. На груди ее почти не осталось перьев, она выщипала их все, чтобы выстлать снег, из которого она сделала свой первый снеггенкров, как мы, совы живущие в безлесном северном краю, называем свои гнезда для высиживания яиц. Вам следует знать, что в таких гнездах всегда очень тепло и уютно, поэтому моя бедная Сив дрожала вовсе не от холода, а от страха.
Я сразу увидел печаль в глубине ее прекрасных янтарных глаз. Незнакомец на пьяном дереве рассказал мне о последней битве, в которой погиб мой друг Храт. Несчастная королева, сидевшая в нише ледяного Хратгарского дворца, своими глазами видела, как ее король, любимый супруг и преданный друг, упал на лету, и кровь его окрасила белый лед. Незнакомец сказал, что если бы королева в этот момент находилась в воздухе, она бы рухнула на ледник. «Понимаешь, она вдруг оцепенела, просто шелохнуться не могла. Мне показалось, будто у нее даже желудок окаменел».
Когда я услышал это, то невольно зажмурился и представил себе Сив, неподвижно глядящую в ночь, окрашенную кровью ее мужа, в небо, разорванное крыльями хагсмаров… Глаукс милосердный, почему эти создания явились на свет? Какая прихоть судьбы привела в наш совиный мир этих дьявольских созданий, со всей их ужасной магией, смертоносными чарами и страшными заговорами?
Но сейчас я не думал об этом, я смотрел на Сив. Наконец-то я наше ее — мою королеву, мою подругу, мою тайную любовь…
— Гранк, это ты! Глаукс Великий, какое счастье! — она вскочила с гнезда, бросилась ко мне и принялась ласково перебирать клювом мои маховые перья. Разумеется, я мгновенно забыл об усталости и долгом полете надо льдом.
— Я пришел, Сив, — кивнул я и вежливо обернулся поприветствовать верную Миррту.
— Знаешь, Гранк, сегодня мне почудилось, будто какой-то хагсмар рыскал над этим каньоном, — с тревогой проговорила Сив. — Мы с Мирртой почуяли запах ворон и слышали шелест крыльев.
Я не хотел рассказывать им о том, что видел Пенрика. Сив и так была еле жива от страха, зачем еще больше тревожить ее?
— Не волнуйся, — успокоил я ее. — Сейчас здесь все спокойно. Хагсмар улетел.
— Значит, ты тоже его видел? Кто это был? Самец или самка? — забросала меня вопросами Сив.
— Самец, — нехотя признался я. — Это был Пенрик.
— Пенрик, — медленно повторила Сив. Вопреки моим опасениям, она не только не испугалась, но с облегчением закрыла глаза. — Очень хорошо. Я боялась, что это тварь по имени Игрек. Это самая страшная хагсмара на свете, Гранк.
— Я слышал он ней, — кивнул я. — Неужели она опаснее Пенрика?
— Гораздо, — сухо кивнула моя любовь.
— Но почему?
— Она хочет отнять мое дитя, Гранк. С недавних пор она стала женой Плика, но у них не может быть детей. Сам понимаешь, она — хагсмара, а он — виргинский филин, какие тут могут быть птенцы? Так вот, эта проклятая Игрек решила во что бы то ни стало забрать мое яйцо. Она хочет испробовать на нем свою страшную магию, чтобы превратить мое дитя в чудовище. Она хочет стать его матерью! — бедная Сив по-вороньи каркнула, выплюнув это опоганенное слово. — Ах, Гранк, я так боюсь! Я даже подумать не могу о таком кошмаре. Что может быть ужаснее хагсмары, охотящейся за птенцом совы?
— Бывают вещи пострашнее, — как можно спокойнее ответил я.
— Какие же? — озадаченно переспросила Сив.
— На свете есть создания гораздо опаснее и беспощаднее любой хагсмары.
— Да кто же это? — вскричала Сив.
— Мать, птенцу которой угрожает опасность, — ответил я, твердо глядя в озадаченные глаза моей королевы. — А теперь отойди, пожалуйста, и дай мне полюбоваться на яйцо.
Я подошел к снеггенкрову. Там, на тщательно утрамбованной площадке из снега, я впервые увидел яйцо, подобного которому мне уже никогда не суждено встретить. Я сразу понял, что это особенное яйцо. Оно так ярко светилось в темноте, что на мгновение мне почудилось, будто сама луна покоится за тонкой белоснежной скорлупой. В тот же миг я понял и еще одну вещь. Птенец, который появится на свет из этого яйца, должен быть назван Хуулом. Он получит имя в честь легендарного чародея далекого прошлого, которого многие считают доброй сказкой, придуманной для утешения отчаявшихся сов в нашем скорбном мире, населенном свирепыми хагсмарами. Да, он будет зваться Хуулом, в честь того, чей дух привел страховолков в страну Далеко-Далеко!
Я посмотрел на Сив, и глаза наши встретились. Луч луны просочился сквозь лед и зажег крошечные золотые искорки в прекрасных глазах моей королевы. Я мгновенно прочел эти искры. Я увидел сову, летевшую над Горьким морем с зажатым в когтях яйцом… Сив каким-то чудом догадалась о том, что я увидел. Когда она заговорила, голос ее дрожал и срывался от волнения.
— Это особенное яйцо, правда? — спросила она и надолго погрузилась в молчание. Я знал.
о чем она думает. Я понимал, какой ужасный выбор ей предстоит сделать, но ничем не мог помочь моей любимой. Я был самой обыкновенной совой, откуда мне знать, что чувствует мать, отложившая яйцо — любое яйцо, не обязательно такое особенное, сияющее таинственным светом изнутри?
Наконец, Сив снова заговорила.
— Чтобы спасти его, я должна с ним расстаться.
Она не спрашивала, она утверждала. Я молча кивнул.
— Если ты не сделаешь этого, то поставишь под угрозу и себя, и своего птенца. Хагсмары охотятся за тобой. Они рыщут повсюду, разыскивая королеву и ее яйцо. Рано или поздно они тебя найдут, и тогда лорд Аррин отберет у тебя яйцо. Подумай, какое могущество он приобретет, если птенец появится на свет в его владениях и останется под его опекой!
— Ты можешь себе представить, — проговорила Сив, понизив голос до еле слышного шепота и не сводя глаз с яйца, так что лицо ее засветилось в его сиянии, — чтобы это чудесное яйцо послужило злу?
— Не могу, — отрезал я. — Это невозможно.
Она передернула плечами и выпрямилась. Потом моргнула и твердо посмотрела мне в глаза.
— Итак, ты заберешь это яйцо, спасешь его и позаботишься о птенце?
— Клянусь, Сив. Я отдам ему всю свою любовь и заботу, обещаю. И если когда-нибудь настанет ночь, когда ты сможешь прилететь к нам и увидеть его… — я заметил, как она вздрогнула, когда я сказал «его», и твердо продолжал: — Сив, если когда-нибудь на земле наступит мир, войны прекратятся, а хагсмары уберутся обратно в свой хагсмир, клянусь — я дам тебе знать, и ты прилетишь к нам.