Первый визит сатаны
Шрифт:
Филипп Филиппович окостенел над чашкой чаю, очки у него малодушно сползли на кончик носа. Но он быстро взял себя в руки.
— Не вижу связи между угрозами твоего бывшего мужа и моим согласием участвовать в их шайке.
— Это не шайка, — поправил Алеша. — Это торговая фирма «Аякс». Мы будем обеспечивать население продовольствием, книгами, медикаментами, женщинами, домами — да вообще всем, на что есть спрос. Потому что не желаем гнуть спину за миску гороховой похлебки. Ты забыл, Филиппыч: среди волков надо выть по-волчьи.
— Не вижу связи, — напомнил физик.
— Прямой связи нет, — согласился Алеша. — Но вы будете работать вместе,
— Согласен, — усмехнулся Филипп Филиппович. — Записывай в шайку. В сущности, разница между спекулянтом и порядочным человеком чисто эмпирическая.
Чтобы новорожденная фирма могла без помех заниматься бизнесом, на нее надо было оформить регистрационный номер. Взятку в исполком понес Алеша собственноручно, никому не доверил. До этого они с Федором Кузьмичом проводили разведку: несколько дней Алеша ошивался в коридорах Моссовета среди шустрых демократов, а Федор Кузьмич наводил справки у кооператоров, с которыми его свела вездесущая Ася. У нее была своя заинтересованность. Алеша назначил ей испытательный срок, после которого обещал зачислить в члены-пайщицы фирмы. При том условии, что мозги у нее не заржавели от бесплодных мечтаний.
Было установлено, что в их районе оформляет документы демократический чиновник Н. И. Добрынин, но давать ему надо деньги в расчете на трех-четырех его подельщиков. Минимальная сумма — десять тысяч. Но это без гарантии и с ущемлениями. Без ущемлений — сто тысяч. Акционеры с горем пополам набрали около двадцати тысяч, сложив сбережения Аси, Филиппа Филипповича, призаняв у кого можно, а также ухитрясь взять в Госбанке ссуду под строительство садового домика. С пятнадцатью тысячами Алеша пошел в исполком к Николаю Ивановичу Добрынину. Влиятельный мздоимец произвел на него впечатление хорошо откормленной свинки. Жирная туша, которую венчала лысая башка, эффектно вздымалась над двухтумбовым канцелярским столом.
Лицо у Добрынина было доброе, сочувственное, каждой розовой складочкой излучавшее приязненный вопрос: «Чего тебе надобно, братец? Говори, помогу!»
Заглянув близко в приветливые поросячьи глазки, Алеша понял, что дипломатические изыски тут вовсе ни к чему. Тем более что в уютном кабинете они были одни. Он положил на стол сверток с тремя тугими пачками банкнот и папку с заполненными по формуляру бланками.
— Это чего? — лукаво спросил Добрынин.
— С вашего дозволения, хотим заняться коммерческой деятельностью на благо перестройке.
Сверток с деньгами, перехваченный алой ленточкой, чиновник взвесил на ладони и, что-то невнятно буркнув, сунул его в ящик стола. Раскрыл папку с документами и зорко уткнулся туда носом. Суть дела уловил за две минуты.
— А помещение у вас имеется?
— Конечно, там указано. В документах был обозначен домашний адрес Филиппа Филипповича Воронежского.
Некоторое время чиновник глубокомысленно пыхтел, тер виски ладонями, давая понять, что вопрос не такой простой, каким он может показаться непосвященному во все тонкости человеку. Алеша должным образом оценил его задумчивость.
— Не думайте, Николай Иванович, что мы какая-нибудь шушера краснопузая. Это лишь первый взнос. В случае малейшего процветания уж мы знаем кого благодарить.
Добрынин назидательно заметил:
— Главное, чтобы от вашего предприятия была общественная польза. Народ не простит,
— Это уж известно.
— Вы, молодой человек, на каком поприще раньше служили? У вас есть какой-то рыночный опыт?
— Меня десять лет в тюрьме держали, — пожаловался Алеша. — Некогда было рынком заниматься. Но с вашей помощью… надеюсь наверстать.
— За что сидели, если не секрет?
— По навету. Ни за что. Вы же помните, как раньше сажали? Чихнешь не там — вот тебе и срок.
Чиновник благожелательно кивнул:
— Да уж, времена были мрачные. Одним, как говорится, бублик, другим, как говорится, дырка от бублика. Сколь натерпелся наш многострадальный народ. Дай Бог, чтоб не повторилось.
Однако в миг наивысшего гражданского красноречия в силу, видно, приятной душевной расслабленности Добрынин не сумел скрыть скользнувшей на глаза блудливой усмешки, по которой даже в самой невероятной толчее проходимец без промаха сразу узнает другого проходимца. Тут же он напустил на себя важную, отчасти скорбную мину, но было поздно: Алеша засек лицедейский огонек, и Добрынин с досадой отметил, что у посетителя ушки на макушке. Поэтому поспешил выпроводить, пообещав благоприятный исход документу.
— Мы вашего благодеяния не забудем, Николай Иванович, — на прощание еще раз посулил Алеша. — Но и вы постарайтесь не тянуть, хорошо? Время, как говорится, те же деньги.
Взятка за регистрацию почти до дна вычерпнула скудный бюджет фирмы. По просьбе Алеши невозмутимый Филипп Филиппович сделал элементарный математический расчет: провести мало-мальски перспективную торговую операцию было немыслимо, не имея начального капитала хотя бы в двести-триста тысяч. Еще лучше — полмиллиона. Плюс к этому неплохо бы добавить тысчонку-другую валюты, как сейчас делают оборотистые бизнесмены. То есть умные люди на случай денежной реформы или какой-нибудь особенно дикой выходки безумного правительства задействуют в текущих операциях рублевую массу, а базовую квоту хранят в валюте.
Алеша предложил Федору Кузьмичу совершить экспроприацию. Федор Кузьмич подумал и согласился. Другого выхода у них не было. Начинать дело с торговли газетами или спиртным обоим было не по нраву. Когда роковое решение уже было принято, Федор Кузьмич, как бы находясь в лунном затмении, мечтательно произнес: «А чего бы нам не податься на Дон и не зажить с тобой, Алеша, мирной жизнью рыбаков?»
На это Алеша не счел нужным отвечать: он привык прощать наставнику небольшие умственные заскоки.
Экспроприация! Грабеж! Оба понимали, что, свершив это, переступят черту, после которой не будет возврата к обывательскому нормальному бытованию. Это их не страшило. Они и так оба были изгои. И это тоже ничего. В нашей несчастливой стране две трети мужчин были изгоями, остальные — надзирателями. Иное: шагнуть за черту следовало осторожно, крадучись, чтобы не свернуть шею на первом крутом повороте.
Алеша сказал, что только его злополучный батяня и подобные ему недоумки полагают, что общество разделилось на демократов и коммунистов. Это бред. Давно нет никаких коммунистов, никаких фашистов и демократов, а есть богатые и бедные, это такой же неопровержимый, очевидный факт, как восход солнца. Богатые давят бедных, а те вопят о мировой справедливости; и грабить надо именно богатых, потому что им некому жаловаться. В стране нищих идиотов богатый человек, как падший ангел, борется со всем миром в одиночку, с помощью своих денег и наемников.