Первый всадник
Шрифт:
Так он себя и чувствовал — как будто сейчас свалится, как будто что-то тянет его вниз, в невидимую пропасть. Вести машину было невероятно сложно, все равно что пытаться одной рукой погладить себя по животу и в то же время другой — похлопать по затылку. Сколько вещей может произойти, страшных, ужасных! Как вообще люди умудряются с этим справляться? Как можно одновременно уследить за чертовой уймой деталей?! Спидометр, переключение передач, сцепление, тормоз, газ... Другие машины, светофоры, пешеходы, придорожные знаки...
Фрэнк начал тонуть.
Куда-то делось еще одно: важное, жизненно необходимое — свой привычный взгляд на мир. Фрэнк забыл, не кто он, а как это — быть тем, кто он есть, и никем другим.
Внезапно его осенило: он забыл свою точку зрения. Без нее бессмысленно вспоминать, кто такой Фрэнк Дейли, и пытаться снова им стать. Привычные рефлексы куда-то испарились, им на смену не пришло ничего — Фрэнк будто пытался говорить на незнакомом языке, что выше его сил. Он сам — выше своих сил.
Ужас становился все сильнее. Ужас, которого невозможно избежать, — идущий изнутри, оттуда, где раньше был сам Фрэнк. Теперь там не было ничего. Дыра.
Что произошло, в общем, понятно. Его накачали какой-то дрянью. Иди Стерн, или Энни, или девица с ребенком — да, скорее всего. Веснушчатая мамаша с жизнерадостной улыбкой. Кто это сделал, уже не важно. У него отняли все, все, чем он был, навсегда.
Путь домой казался невыносимо долгим.
«Сааб» вырулил на противоположную полосу и устремился вперед, рассекая волну рвущихся навстречу машин.
Надо в постель. Там безопасно. Только сначала, конечно, припарковаться. Хотя в таком состоянии это невозможно. Даже если найдется место. Загнать машину в крохотный участочек, ничего не задеть и пользоваться одними руками и ногами? Нет, невозможно.
Фрэнк резко тормознул — «сааб» дернулся и остановился прямо на дороге.
Прежде чем выйти, он включил фары — потом машину будет проще найти.
Как же кружится голова! Словно на шарнирах. С тротуара подошел какой-то человек, что-то сказал по-испански — и отшатнулся, встретившись с Фрэнком глазами.
Секунду спустя (или дольше? наверное, час спустя) он пошатывался над телефоном и слушал сообщения на автоответчике.
Первое:
Фрэнк, это Дженнифер! Ты шутишь, что ли, насчет расходов на спутниковые снимки? Перезвони!
Второе:
Эй, Фрэнки, это дядя Сид! Слушай, мы так скорбим о твоем отце, хотелось бы повидаться, не пропадай, в общем!
И третье, от женщины, с наилучшими пожеланиями:
Привет! Мы сегодня виделись! Приятного улета! Кстати, хотите вернуться? Тогда надо сменить тему работы!
Тут зазвонил телефон, опять включился автоответчик.
Энни:
— Фрэнк, это я. Мне все же очень не нравится та дрянь на руле. Перезвони, хорошо? Или может... может, мне зайти? Фрэнк, ты там? Возьми трубку!
Нет, никогда. Телефон затаился, дрожит, дышит, как муравьиная матка в логове. А руки...
Господи, руки! Руками можно сделать такое!..
Глава 25
Штаб, 23 мая
Штаб «Храма Света» располагался на территории бывшей частной школы в двадцати километрах от Лейк-Плэсида. За воротами, попетляв в хвойных зарослях, дорожка утыкалась в небольшую площадку, служившую автостоянкой. От нее, опять через лес, тропинка, посыпанная гравием, вела на ухоженную лужайку, что раскинулась между черным, заросшим лилиями прудом и пологим холмом.
По левую руку теснились несколько белых домиков. Раньше там жили учителя, теперь их заняло руководство культа. Неподалеку пара обветшалых общежитий давала приют остальным жившим при штабе.
Лаборатории выглядели куда внушительнее. В соединенных паутиной переходов ультрасовременных конструкциях из стекла и металла располагались собственно лаборатории, столовые, лазарет, администрация и фабрика. Здесь производились витамины, косметика, гомеопатические лекарства.
С вершины холма открывался прекрасный вид на всю территорию, и там же, на холме, стоял особняк директора — отреставрированное старинное здание в английском стиле, окруженное беседками с плющом. Здесь была резиденция Соланжа и святая святых «Храма Света».
Сюзанна сидела на вымощенной камнем террасе, под пологом розовых глициний, смотрела на горы вдалеке и пыталась успокоиться. Она не знала, зачем ее сюда призвали. Поэтому и было не по себе — про террасу рассказывали всякие вещи.
Наверняка просто россказни.
Если тебя вызвали в особняк — то это почти всегда хорошо. Когда играют свадьбы, Соланж проводит их на террасе. Здесь же награждают и распределяют особые задания. Поэтому и ее призвали — для хорошего. Чего бояться? И в Райнбеке, и в Лос-Анджелесе, и в Вашингтоне все прошло как по маслу. Но тогда почему призвали только ее, без Томми, Бона и других? Почему только ее?
Продолжая кормить малыша, Сюзанна застенчиво посмотрела на Соланжа. Тот слушал отчет Белинды про дезертира.
— Его нашел детектив в каком-то мотеле.
— Как именно?
— Он позвонил домой. Соланж кивнул.
— Крамер вычислил телефонный номер?
— Да, на него работает какой-то телефонный специалист. В общем, дезертира нашли.
— Где он сейчас?
— В лазарете, — ответила Белинда, кивнув в сторону лабораторий. — Док накачал парня аминазином, так что особо с ним не пообщаешься. Если нужно, его можно привести.