Перышко из крыла ангела
Шрифт:
Окурок прочертил в воздухе огненную дугу и погас, словно звезда упала с неба, а Лукреция не успела загадать желание. В это мгновение воздух сотряс истошный женский крик:
— Лукреция! Ты жива! Слава богу! Нас разлучили, я не знала, что и думать! Потом вроде сказали, что жертвы только преступники, но я не могла тебя найти!
Лукреция и Кристиан обернулись на крик — к ним неслась Анна в костюме снеговика, точнее, в том, что от него осталось. Средний шар, весь в грязи, был порван, а голова со сломанным носом-морковкой болталась сзади, как капюшон. Ну и как неслась… Еле передвигалась.
Кристиан тихо присвистнул.
— Это моя подруга Анна, — ответила Лукреция и поспешила ей навстречу.
— Я так и понял, — задумчиво протянул Родионов.
Глава 13
— Я даже боюсь тебя будить, — робко заглянула в комнату дочери Галина Петровна.
— Чего так? — зевнула Лукреция.
— Так вроде на работу тебе пора.
Лукреция посмотрела на часы и вскочила.
— Конечно, пора! Что же ты меня не разбудила!
— Я думала, может, ты на больничном. Просто меня не хочешь расстраивать. Я же все понимаю и терпеливо жду, когда ты доверишься родной матери и расскажешь, что с тобой происходит.
— Мам, со мной все в порядке. Никаких больничных!
Лукреция вскочила с кровати и побежала в ванную, но в коридоре просто остолбенела. Вся прихожая была заставлена корзинами с цветами — розами, орхидеями, герберами и даже гиацинтами.
— Мама, что это? Ты на время приютила цветочный магазин? Или наша квартира временно переоборудована под склад?
От цветов исходил такой дурманящий аромат, что Лукрецию затошнило. Галина Петровна прошествовала мимо ошарашенной дочери с гордо поднятой головой.
— Кто-то хочет или отнять тебя у меня, или убить этим ароматом, — сказала она.
— Чего? Я не поняла.
— Эту красоту принесли сюда в шесть утра, во всех корзинках есть записки. Это все для тебя. С кем ты познакомилась, дочь? С маньяком, сумасшедшим или миллионером? А может быть, он садист? Сначала избивает тебя, а потом заглаживает свою вину таким нетривиальным способом? — спросила Галина Петровна.
— Это все мне?
Лукреция медленно сползла по стенке и вытащила маленький конверт из стоящей рядом с ней корзины. В конверте оказалась записка — красивые стихи о любви, внизу стояла подпись: «К».
— В каждой из корзин такие конверты, а в них разные стихи, но все они о любви, — пояснила Галина Петровна. — И везде эта загадочная буква «К». Может быть, котик?
— Это невозможно, это невероятно, — качала головой Лукреция, разглядывая это буйство красок.
— Так что это, Лукреция? — шмыгнула носом расстроенная мама.
— Я пока только догадываюсь. Как только буду знать точно, сразу же скажу тебе, я обещаю, мама.
— Он женат? Хоть это ты можешь сказать? — спросила Галина Петровна.
— Нет.
— Не можешь сказать?
— Не женат.
— А психически нормален?
— Мама, прекрати! Что за допрос? Вполне нормален, если мужики вообще способны быть нормальными. И хватит шмыгать носом. Ты словно хоронишь меня! Но траурных венков здесь пока нет.
— Да я не плачу! У меня, видимо, аллергия на какой-то из этих чертовых цветков, — пояснила весьма прозаическую причину своего насморка Галина Петровна.
— Так прими таблетку или выкинь все это, — сказала Лукреция. — А я на работу!
Она быстро приняла душ, оделась и, не позавтракав, убежала на работу.
Уже при входе в здание архива она столкнулась со странными взглядами коллег, которые при виде Лукреции начали активно шушукаться и хихикать. Выглядело это по крайней мере необычно, потому как коллегами Лукреции были в основном пожилые и весьма интеллигентные женщины.
Лукреция с ними поздоровалась и поднялась по широкое лестнице на второй этаж, где находился ее отдел. И тут испытала чувство дежавю.
Весь коридор был заставлен корзинами с цветами.
— Там повсюду записки со стихами, — шепнула ей одна из сотрудниц отдела, Тамара Васильевна. — В каждой корзине.
— Со стихами о любви? — спросила Лукреция, пытавшаяся выглядеть непринужденно, как всегда, но у нее это не совсем получалось. Щеки пылали, глаза блестели, а руки тряслись. То есть все признаки острого психического расстройства были налицо.
— И не просто стихи, а из «Евгения Онегина», — доверительно сказала Тамара Васильевна. — Я такого еще не видела, а ведь длинную жизнь прожила.
— И каждая записка подписана буквой «К»? — уточнила Лукреция и внезапно ощутила прилив какого-то нового чувства, даже не понимая, приятного или нет.
— Да, буква «К»! — радостно закивала Тамара Васильевна. — Так ты в курсе? А я думала, что для тебя сюрприз будет. Так ты знаешь, кто это? Тайный поклонник? А ведь такой тихоней все время была. Расскажи!
— Я его не знаю, — ответила Лукреция, отчего лицо у Тамары Васильевны вытянулось в один большой знак вопроса.
— Как не знаешь?!
— Нет, ну то есть знаю, конечно… Но так, зрительно, — ответила Лукреция, а про себя подумала: «Но лучше бы не знала, спокойней жила бы».
— Ты хочешь сказать, что мужчина, которого ты едва знаешь, осыпает тебя такими дорогими букетами? — удивилась Тамара Васильевна.
— Получается, что так, — начала нервно почесываться Лукреция.
— Он нормальный? — решила уточнить Тамара Васильевна.
— Вроде нормальный. Почему меня все об этом спрашивают? — удивилась Лукреция.
— Так это первое, что приходит на ум в такой ситуации. Он что, миллионер?