Пес и его поводырь

Могилев Леонид Иннокентьевич

Наконец стали появляться знаки — красной краской поставленные метки. Уже не сбиться с пути. Иногда приходилось переходить по краю обрыва, держась за веревку, навешенную надежно и умело. Боль отошла. Путь свободен.

— Я вот спросить хочу, — сказал Саша.

— Спрашивать не вредно. Кстати, за сегодняшний день вам премия. Если дойдем.

— Во-первых, за Святую гору денег не берут. А во-вторых, спросить можно?

— Спрашивай.

— Возле Пантелеймона заметил я три больших дерева в колодце. Из одного корня. Что это и зачем?

— То ли турки, то ли греки убили там трех монахов, сбросили их в колодец и засыпали землей. И из этого колодца выросли

три дерева. Из плодов этого дерева делают четки.

— А как оно называется?

— Запамятовал. Есть еще вопросы?

— Нет пока.

— Ну и славно.

А дальше началась опять работа. Щебень под ногами неприязненно скрипит. Впрочем, какое ему дело, кто идет на гору? Значит, есть дело. Найти тень на некоторой части пути было затруднительно. Пес шел, тем не менее, впереди, на своем военном автопилоте, вытирая пот бумажными салфетками, которые прихватил сегодня утром в туалете, и их становилось все меньше. И воды в баллоне становилось все меньше, и они уже не пили ее, а так, слегка отхлебывали. Нужно было не пропустить момент, когда появятся перед глазами белые мушки. Можно получить обморок. Пес прикидывал расстояния до хилого деревца или утеса и, держась за очередной ориентир взглядом, шел. Десяти иголок в сердце не было. Была теперь одна. Острая и такая горячая…

— Саша!

— Я!

— Ты это… Расскажи что-нибудь.

— Что?

— Про рыбкомхоз. Браконьеров… Что хочешь.

— Вернемся, может?

— Нет. Пойдем. Рассказывай… А то мерещится всякое.

— Я про Каргополь.

— Задвигай.

— Когда был основан посад, не знают. В восемнадцатом веке сгорел весь архив. Тогда там чудь резали. Или подале. А в городе отдыхали. Потом князь Глеб Каргопольский в Мамаевом побоище резал татар. Отсюда баран.

— Какой баран?

— На гербе города. «В голубом поле лежащий в огне на дровах баран натурального цвета». Герб дружины.

— Как же баран? Мечи должны быть. Соколы. Шеломы.

— У нас баран. Отстань. Кушать любим. Потому боролись против влияния Москвы на Севере. Москали всех баранов сожрали. У хохлов сало, у нас баранов.

До Панагии нужно было добраться к сумеркам. Такой вот план теперь был. Они пошли. Иногда красные метки показывали в совершенно неудобное место и в кривую сторону. Но когда они пытались пойти по логичной и правильной тропе, оказывались на краю обрыва или в другом тупике. Этот вот кривой путь был истинным и неисправимым. Есть еще один ориентир — крест — примерно на полпути. Или чуть подале. Да еще вот низкорослые сосны, необъяснимо как, добираются почти до вершины.

— Саша!

— Я, Хозяин.

— Чего?

— А кто ты мне? Работодатель. Значит, Хозяин.

— Хозяин у нас с тобой один. Ты добраться наверх хочешь?

— Знамо… Про Каргополь продолжать?

— Нет. Повторяй за мной. «О Пресвятая Дево, Мати Господа Вышняго, Скоропослушная Заступнице всех, к Тебе с верою прибегающих! Призри с высоты небеснаго величия Своего на мене непотребнаго, припадающаго к иконе Твоей, услыши скоро смиренную молитву мене грешнаго и принеси ю к Сыну Своему, умоли Его, да озарит мрачную душу мою светом Божественныя благодати Своея и очистит ум мой от помыслов суетных, да успокоит страждущее мое сердце и исцелит раны его, да вразумит мя на добрая дела и укрепит работати…»

— Длинная молитва. А ты помнишь. Я тоже хочу.

— Это не все. Это половина.

— А вторая?

— А вторая на следующем привале. Что там с водой?

— Вода кончилась. Ты допил час назад.

— Жалко… Ну, пошли.

Пес напоминал себе сейчас эстонского бегуна Хуберта Пярнакиви на матче с американцами, лет как сорок назад. Там тоже жара, обезвоживание и хорошо бы просто добежать. Одного очка не хватает до победы. Бедный парень шатался и падал. Его уговаривали бросить все это занятие, но он добежал. Слава была и почти клиническая смерть. А здесь Саша под боком. Пес покосился на товарища. Саше тоже было не просто. Один бы он взлетел наверх соколом. А вот в ритме Пярнакиви устал. И пить хочет. А пить нечего. С горы, однако, спускались европаломники, в хороших спортивных костюмах. С удобными палками-тросточками, это вам не посох, размеренно и отчетливо. Наверняка у них оставалась вода. Просить не стали. Отчетливая немецкая речь на Святой горе — это хорошо. У наших народов одни христианские ценности. А ересь лютеранскую превозможем. Вот выдался участок тропы почти горизонтальный и длинный. Только вот ведет в сторону. Но потом опять наверх. Белые мушки как-то слишком нетерпеливо закружились перед мутнеющим взором, и он присел, прямо на солнце. Тепло и даже сладостно.

Саша тащил Пса до ближайшей тени метров тридцать. Он уложил его между камнями, расстегнул рубаху, потом долго махал своей кепкой перед лицом Хозяина, создавая иллюзию ветра. Тот открыл глаза.

— Помираешь?

— Не. Так. Озорую. Давай про Каргополь.

Ясное лазоревое небо недоуменно разглядывало их сейчас, кружила неподалеку большая птица и совсем недалеко, только руку протяни, обосновывалось на кручах облако.

— А что у нас там с дорогами?

— Где?

— В Каргополе.

— А. Ну, слушай…

— В хорошем состоянии одна — на Няндому. Купцы городские попросили не проводить через их город «бесовскую» железную дорогу. То есть правление железной дороги предложило купцам откатить, чтобы сделать крюк на Каргополь, они не дали. «Железка» была проложена от Вологды до Архангельска по прямой.

— У тебя эти купцы, как современники. И где ты это все берешь?

— В брошюрках. Века проходят, власть одна. Однако, говорят о какой-то трансъевропейской трассе. Это чтобы мои девки на ней работали. В перспективе этот автобан дотянут до Кирова. Причем, суки, строят. По-твоему, дороги и порты нам нужны?

— Ни в коем случае. Через терминалы и коммуникации все из страны вывезут до самого донца. А что ты там, про девок?

— Да, думаю, на трассу пойдут. Порода такая.

— Что за порода?

— Любознательная. Одна вот влетела.

— То есть?

— Любопытство проявила к члену.

— Как?

— Беременная.

— Это та, которую я видел.

— Ну да. Другая маленькая еще. Впрочем, какая разница.

— То есть?

— Чем возраст меньше, тем любопытства больше. Однако мы разговор затеяли не к месту и не ко времени. Обсудим внизу. Если тебе интересно.

— А откуда знаешь, что влетела? — продолжал интересоваться Пес.

— Жена сказала.

— Домой звонил?

— А то… Я вижу, ты человек добрый. Давай, пойдем. Я тебя поддерживать буду.

— Я сам. Слушай дальше и повторяй.

«… работати Ему со страхом, да простит вся содеянная мною злая, да избавит вечныя муки и не лишит Небеснаго Своего Царствия. О, Преблагословенная Богородице: Ты бо благоизволила еси нарещися во образе Своем Скоропослушница, повелевающе всем притекати к Тебе с верою: не презри убо мене скорбнаго и не попусти погибнути мне в бездне грехов моих. На тя по Бозе все мое упование и надежда спасения, и Твоему покрову и предстательству поручаю себе во веки. Аминь».