Пёс империи
Шрифт:
– Остановись у ворот и подай сигнал.
Скучавший в караульном грибке часовой подпрыгнул на месте, услышав звук образованный струей пара под давлением и вырвавшийся через сопла, этот звук и гудком не назвать, скорее рев.
– Открыть ворота! – сунув под нос подбежавшему часовому свой жетон, спокойно, но весьма настойчиво приказал Морес.
Часовой и в глаза никогда не видел подобных жетонов, но прекрасно слышал о секретариате безопасности терратоса. Он, согласно наставлениям строевого устава, вытянулся как струна и кивнул, отдав
– Жди здесь, – Морес выпрыгнул из экипажа, осмотрелся, без особого труда определил здание тюрьмы и широким шагом направился к нему.
Дежурный надзиратель тоже попытался изобразить строевую стойку, увидев жетон Мореса, но мешал большой живот, а отдать честь было тяжело из-за заплывшей жиром шеи, поддерживающей лысую и круглую как шар голову.
– Где судья из Мьента, где Ян Григо?
– Так они все в подвале, в камере дознания…
– Где? – заорал Морес, отчего толстяк попятился назад и едва не упал, – а ну, веди!
Спустились в подвал, прошли по короткому коридору со сводчатым каменным потолком и остановились у двери, из-за которой доносились шлепки… Картина, которую застал Морес, его взбесила, нет, подобные мероприятия по дознанию он, бывало, проводил и сам по отношению к шпионам, заговорщикам или каким-нибудь бомбистам. Но здесь немного другой случай… Едва держа себя в руках, Морес застыл в дверях. Григо был подвешен за цепь кандалов к крюку в потолке, а распаленный процессом дознания мужчина в звании капитана, судя по нашивкам на расстегнутом кителе, охаживал Григо кулаками по животу и вообще, куда попадет.
– Господа, а что здесь происходит? – громко спросил Морес, прошел к сидящим за длинным столом судье и его секретарю, и положил на столешницу свой жетон.
Свет от нескольких зарешеченных окошек под потолком, косо падал на столешницу, но разглядеть, что написано на жетоне они смогли, отчего оба застыли немыми изваяниями.
– А вы, собственно, кто? – капитан Токэ повернулся к Моресу.
– Кто я? – Морес в два быстрых шага оказался рядом, – я твой спаситель и благодетель…
Хлесткий удар в подбородок заставил ноги капитана взлететь вверх, Морес насел сверху и с каждым ударом, вгоняя нос капитана Токэ вовнутрь черепа и кроша лицевые кости, приговаривал:
– Если… ты не сдохнешь сейчас… то я… отправлю… тебя… служить… рядовым жандармом в северный форт! Но молись… Небесам… чтобы тот… из-за которого ты все это затеял, не нашел тебя!
Капитан неподвижно застыл на полу, последние удары Мореса были словно по мешку с песком.
– Вы… вы его убили? – пролепетал судья.
– Если так, не велика потеря для терратоса, – Морес достал носовой платок и стал вытирать окровавленные костяшки.
Толстяк-надзиратель, что так и стоял в дверях, был готов сам, вот-вот рухнуть в обморок.
– Снимите господина Григо, отнесите его в лазарет комендатуры, живо! – приказал ему Морес.
Судья и его писарь были
– Теперь с вами, господин судья, – Морес присел на край стола, достал тонкую сигару, не с первого раза трясущейся рукой ее подкурил, с наслаждением затянулся и продолжил, – вы вступили в преступный сговор с капитаном Токэ?
– Эм… но капитан Токэ…
– Сколько? – Морес притянул к себе за ворот судью и отбросил на стул, – не врите, если не хотите сдохнуть на каторге!
– Две тысячи золотых кестов…
– Надеюсь, этих кестов вам хватит, чтобы уехать подальше, и спрятаться так, чтобы вас не нашли… Вы еще здесь? – Морес выдохнул дым в лицо судьи…
Глава двадцать пятая
Латинг
– Жаль, – Шагэ с сожалением прикусила губу, глядя как Кинт надевает плащ, стоя в прихожей.
На столе остался недопитый чай и так и тронутый пирог.
– Я не могу остаться, Шагэ, оставь уже то, что ты там себе придумала, прошу тебя.
– Неужели, ты совсем равнодушен ко мне?
– Нет, Шагэ, я очень дорожу нашими с тобой отношениями, несмотря на то, как они начались.
– Тогда почему?
– Не начинай опять!
– Ты всегда приходишь ко мне, когда тебе надо, Кинт Акан! Но когда мне хочется тепла, ты уходишь! На этот, последний раз я тебя прощу, но больше не смей появляться в моем доме!
– Хорошо, – Кинт сунул подмышку сверток, – как скажешь…
Шагэ хотела выбежать вслед за вышедшим из дома Кинтом и сказать какие-то добрые слова на прощание, а Кинт остановился в арке ворот и хотел вернуться, но никто из них не сделал так, как хотел…
– … да не нужно хватать клинок как вожжи! Легко, снизу три пальца вдоль клинка, большим пальцем только чуть прижал, а указательным ловишь равновесие… вот так, видишь? И бросаешь, кисть как кнут!
Кинт застал странную картину, вернувшись в апартаменты – Тилет с задором армейского звеньевого-инструктора, показывал гостиничному вышибале, как метать нож. Дверь в туалетную комнату была уже вся испещрена следами попадания ножа.
– Как успехи? – Кинт вошел в комнату и бросил сверток на кровать.
– Дури в нем как в паре ломовых лошадей, ему корабельный якорь метать, а не нож! Хотя, топор ему тоже пойдет, – откровенно возмутился Тилет.
– Так пусть принесет топор, я видел на заднем дворе, торчит в колоде, только сразу пусть и дверь новую где-нибудь раздобудет.
– Да он хороший парень, Кинт, жаль не говорит…
– Немой?
– Нет, язык вырван.
– Не повезло… – Кинт опустился на кровать и потер виски, – долго вы еще тут будете упражняться?