Пёс имперского значения

Шкенёв Сергей Николаевич

— Помилуйте, с чего бы это? Вы разве изменяли своей присяге и принимали советскую?

— Нет, но…

— Никаких "но", Иван Дмитриевич. Чехословакия ваша никуда не делась, вот и служите ей на доброе здоровье. Тем более, как я помню, клялись-то на верность стране, а не лично президенту? Так?

— Так.

— А мне, в своё время, гораздо тяжелее пришлось. С молодых лет готовясь жизнь положить за веру, царя и Отечество, в один далеко не прекрасный день узнать, что жизнь эта царю и не нужна вовсе. Думаете, он только от престола отрёкся? Нет, и от нас тоже, и от Отечества, и от веры.

— А сейчас что изменилось?

— Всё потихоньку возвращается, — улыбнулся Величко. — И в жизни снова появился смысл. И даже надежда…

— На что? — подался вперёд полковник.

Андрей Феликсович не ответил, он просто поднял свой стакан:

— За надежду, товарищ президент!

Два дня спустя. Нижний Новгород.

На аэродроме авиационного завода имени Серго Орджоникидзе главу сопредельного, и как неожиданно выяснилось, дружественного государства, ждали с оркестром, цветами и пионерами. Так как никто из музыкантов не знал гимна Чехословакии, а некоторые даже сомневались в его существовании, встречающий дорогого гостя первый секретарь краевого комитета партии товарищ Жданов принял волевое решение. Было приказано играть марш "Прощание славянки", а дабы ни у кого не вызывать удивления, переименовать его во "Встречу славянина".

Замене названия воспротивился было начальник политотдела армии протоиерей подполковник Воротников, мотивируя тем, что Штоцберг — не совсем чешская фамилия. А даже если и чешская — что там в них от славян осталось?

— Михаил Александрович, вы не поняли, — пояснил Жданов, — подразумевается национальная принадлежность встречающих. И будь наш гость хоть папуасом с кольцом в носу…

— Если только так, — согласился отец Михаил и показал на своего заместителя, майора Гайнуддинова, увлёкшегося разговорами со студентками, держащими наготове хлеб-соль. — Может, нам тогда Хасяна Салиховича попросить в сторонке подождать?

— Таки зачем? — высказал своё мнение недавно назначенный руководить краевым ОГПУ товарищ Губерман. — Для дикой Европы мы, русские, все на одно лицо. Пусть только зелёную чалму на обычную фуражку сменит.

— Не нужно менять. На ней звёздочка есть, и достаточно, — принял решение подполковник, и щелчком сбил стрекозу, присевшую на золотой погон парадной рясы. — Господь и Устав милостивы, простят.

— Летят! — первыми приближающийся самолёт услышали бдительные юные пионеры, использовавшие свои горны к качестве слуховых аппаратов, и только потом поступил доклад от службы воздушного наблюдения и оповещения.

Встреча высокого гостя прошла успешно, если не считать недоразумение с музыкантами, от волнения перепутавшими ноты и исполнившими марш Мендельсона. Но президент Штоцберг счёл это удачной шуткой и претензии не высказывал. После короткой торжественной части, преимущественно состоявшей из вручения цветов и поцелуев студенток политехнического института, гостей пригласили на праздничный обед, затянувшийся до самого ужина. И только поздним вечером усталую делегацию развезли по гостиницам. Собственно, в гостиницу попали только сам полковник Штоцберг в сопровождении майора Фердинанда Бомжика, представленного как начальник чехословацкого Генерального Штаба, а над остальными лётчиками взяли шефство рабочие авиационного завода имени Серго Орджоникидзе, утянув в своё общежитие. То же самое предлагали и студентки, но потерпели поражение в споре, где основным аргументом стали заманчиво булькающие канистры. Много канистр.

Когда все официальные лица разошлись, ещё раз уверив гостей в нерушимости советско-чехословацкой дружбы, Фердинанд Бомжик устало опустился на диван и рассеянным взглядом оглядел номер.

— Что ни говорите, пан Иоганн, но есть определённая прелесть в русском гостеприимстве.

Президент в раздражении ударил кулаком по столу:

— Фёдор Михайлович, в последний раз напоминаю…

— Ой, извините, Иван Дмитриевич, просто немного расслабился. Коньяк в сочетании с водкой действует так умиротворяющее. Ещё бы пива сейчас.

— Почему бы и нет? — полковник снял трубку стоящего на тумбочке телефона и набрал номер из списка на стене. — Алло, ресторан? Что? Как закрылись? Уже половина третьего ночи? Не может быть…

— Так оно и есть, товарищ президент, — Бомжик посмотрел на часы. — Придётся ложиться спать и потерпеть до утра.

— Ну уж нет! — Штоцберг решительно направился к двери. — Мне Андрей Феликсович рассказывал про Нижний Новгород. Это цивилизованный город, а значит пиво здесь есть круглосуточно. Вы со мной, Фёдор Михайлович?

— Что, прямо так?

— Хотите надеть смокинг, цилиндр и лайковые перчатки?

— Нет, Иван Дмитриевич, но может стоит сменить чешскую форму на настоящую?

Когда Штоцберг с Бомжиком переоделись и спустились из номера в холл, девушка-администратор за стойкой мирно спала, уронив голову на раскрытый учебник высшей математики. Но при звуке шагов по мраморной лестнице она встрепенулась.

— Товарищи командиры решили прогуляться?

— Ага, — кивнул полковник. — Пива вот попьём и вернёмся. Кстати, а не подскажете, что из приличного ещё работает?

— Не знаю, — девчушка на несколько мгновений задумалась. — Надо у дяди Пети спросить. Он наверняка знает.

— А где его искать?

— А не надо меня искать, — послышался тихий голос за спиной.

Штоцберг обернулся. Седой дед с кудрявой бородой, серьгой в ухе и автоматом Томпсона на плече дружелюбно улыбнулся. Видимо он выполнял здесь обязанности швейцара, о чём можно было догадаться по мундиру с галунами и штанам с жёлтыми забайкальскими лампасами.

— Дядя Петя сам кого хочешь найдёт. Дядя Петя — это я. Будем знакомы.

Полковник пожал протянутую руку, с удивлением обнаружив у деда твёрдую как конское копыто ладонь. Такая может быть только от постоянных упражнений с саблей. Или шашкой, если судить по лампасам.

— По пиву собрались? — уточнил швейцар, осматривая офицеров. — А где оружие?

— Зачем?

— Как это? Да вас первый же патруль и загребёт. Леночка, выдай товарищам пистолетики, — распорядился дед.

— Это мигом, Пётр Сергеевич, — девчушка распахнула стоявший за стойкой большой несгораемый шкаф и чуть не полностью скрылась внутри. — Наганы подойдут?