Пёс имперского значения
Шрифт:
— Буду предельно краток. Добрый день, господа!
Собравшиеся ответили негромким одобрительным гулом. Да, пусть за окном вечер, и не прекращающаяся который год депрессия вот-вот доберётся и до их кошельков, но это ещё не повод, чтобы начинать деловой разговор с неприятностей. Улыбайтесь!
— И думаю, что нам не стоит представляться друг другу. Будет инкогнито.
И это предложение получило горячую поддержку. Во-первых, потому, что враг не дремлет. И имя тому врагу — министерство финансов. Хорошо им там в Вашингтоне — напридумывали кучу законов, и сидят спокойненько на
Краткости Арманда Хаммера хватило ещё минут на пятьдесят. За это время он успел мимоходом рассказать о трудностях на пути построения светлого будущего, упомянул сложную политическую обстановку, виноватой в которой была исключительно порочная колониальная система Великобритании. В осуждении американцы, у которых колоний не было, но очень хотелось, приняли живое участие. И только в самом конце прозвучал вопрос — а нет ли у кого-нибудь из господ лишнего автомобильного завода? Чтобы недорого и с доставкой. Таковых имелось сразу несколько, и разговор затянулся.
Александр Фёдорович в разговоре участия не принимал, так как в языках был с детства не силён, и кроме русского знал только французский, немецкий, татарский, и латынь. Он скромно утешился рюмкой хорошего коньяку в компании ушастого пса, и только неопределёнными междометиями комментировал переводимые Хаммером суммы. У председателя таких денег всё равно не было.
— Обратите внимание на того господина с сигарой, товарищ Беляков. Вполне приемлемое предложение по разумной цене. И в придачу отдаёт целую линию по производству сварных башен.
— Господи, — председатель едва не подавился осетровым балыком. — Зачем на автомобили башни? У меня и пушек-то нет…
Хаммер перевёл ответ. Любитель сигар на секунду задумался, а потом практически по-русски воскликнул:
— Yes!
— А я говорю нет! — обиделся Беляков. — Ту, что на школьном дворе стоит, можно не считать. Это пособие для уроков начальной военной подготовки.
Американец что-то быстро затараторил, показывая руками не совсем приличные жесты, понятные без перевода.
— Это он мне?
— Ни в коем случае, Александр Фёдорович. Это господин… э-э-э-, пусть будет Смит, рассказывает о своих взаимоотношениях с налоговыми службами. И ещё говорит, что есть у него в Детройте кое-что, удовлетворяющее вашим требованиям. Если покупаем завод, то это самое кое-что уступит всего за половинную стоимость исключительно из миролюбивых побуждений. Разумеется всё должно быть строго конфиденциально и за наличный расчёт.
— Мне-то что, — пожал плечами Беляков. — Расплачиваться всё равно тебе.
— Действительно, — и Хаммер с удвоенной мощью принялся обрабатывать мистера
— И не забудьте про два трактора. Те самые, которые Соломон Борухович обещал.
Видимо кто-то из присутствующих знал русский язык в далёком детстве, но с тех пор успел основательно его подзабыть. Иначе зачем глупые уточняющие вопросы о требуемой толщине брони и нужном калибре? Зачем тракторам броня? И поля под капусту можно пахать вообще без пушки. Но попытки объяснить это разбивались о добрые понимающие улыбки и рассуждения о том, что для качественной вспашки Елисейских полей двух тракторов будет мало. И не пожелает ли любезнейший герцог Нарвикский приобрести для нужд своего колхоза небольшой заводик по производству сенокосилок? В этом месте американцы обязательно старались заговорщицки подмигнуть.
— Мы всё больше вручную привыкли, — отбивался от предложений Александр Фёдорович.
— Конечно-конечно! — не унимался самый ушлый, которого можно было бы принять за пьющего механизатора, кабы не маленькая медалька на разноцветном бантике, украшавшая чёрный фрак. — Никто не говорит о тяжёлой технике, исключительно всё ручное. Так я отдаю распоряжение о демонтаже и упаковке оборудования? Если пожелаете, можно разобрать цеха и каждый кирпичик завернуть в мягкую бумагу.
— Нет, каждый кирпич не нужно, — неосторожно отказался Беляков.
— Я так и знал, что мы договоримся! — американец чуть не расплакался от счастья. Проклятый завод простаивал уже пятый год — у армии не хватало денег на новые пулемёты. — И даже согласен на рассрочку. Сколько нужно? Год, два, пять? Могу взять советскими рублями. Тем более моя Софочка практически уговорила меня принять одесское гражданство и вернуться в Россию.
— Простите, какое гражданство? Советское?
— Мы с Софочкой люди скромные… Но если по-другому нельзя…
Спустя несколько дней.
Переезд поездом в Детройт Александра Фёдоровича не впечатлил. Он откровенно скучал, пытаясь разглядеть в проплывающих за окном пейзажах хоть одного ковбоя в стетсоновской шляпе и с кольтом на бедре, или хотя бы индейца с перьями на голове. Не было даже прерий, хотя во всех прочитанных книгах и увиденных фильмах американские поезда ездили исключительно по прериям, и пассажиры увлекательно проводили время, тренируясь в стрельбе по многочисленным грабителям, лица которых непременно скрыты под чёрными платками.
Арманд Хаммер и мистер Смит беспробудно спали в своих купе. Их здоровье, и без того подорванное лишь недавно отменённым сухим законам, всё никак не могло придти в норму после вчерашнего ужина. И Беляков коротал время за шахматной партией со своей собакой. Вернее, с Таксом, которого уже привык считать своим. Оказалось, что пёс играет весьма недурно, почти не жульничая, только с одним существенным недостатком — съев какую-либо фигуру противника, он немедленно отправлял её пасть. Поначалу председатель очень беспокоился за пищеварение четвероногого друга, но после того, как почти все пешки пришлось заменить на патроны, несколько успокоился. Их Такс не ел. Видимо не нравился запах ружейного масла.