Пёс во тьме

Хенди Дж. С.

— Не благодарит меня, — предупредила Куиринейна. — Есть другие вещи, требующие моего внимания, которые сейчас опасно откладывать. И когда мы достигнем кладбища, ты должна будешь пройти долгий и тяжелый, как никогда прежде в своей жизни, путь.

И так, хотя Леанальхам не ожидала помощи от матери Лиишила, они путешествовали вместе. В некоторых отношениях присутствие Куиринейны сделало путешествие легче, чем это было бы в сопровождении белой маджай-хи.

Народ с берегов Хаджа знал ее, как дочь великой Эйллеан — греймасги. Удобное перемещение и хорошее

питание на барже были предоставлены без бартера. Из-за весеннего половодья, течение было быстрее, чем в любое другое время года. Баржа плыла с большой скоростью, как «живые» судна её народа, и нескольких дней несла их стремительно вниз по реке. Но они не прошли весь путь до Криджеахэ — Сердца Начала.

Сильно смутив мастера баржи и его благоговейный обслуживающий персонал, Куиринейна попросила остановку, где не было никаких поселений на несколько лиг в округе. После высадки, она продолжила путь через дикие леса с уверенностью человека, который точно знал, куда направляется.

Леанальхам следовала без вопросов, и вскоре начались трудности.

Единственное облегчение принёс лес, но загустевший настолько, что достаточно замедлил их, хотя они должны были проделать путь через него. Куиринейна вела её прямым курсом, а не более легким путём.

При дневном свете, Леанальхам питала мало сомнений, что предки не примут её, ведь они приняли Лиишила. Но в ту ночь в темноте, когда она лежала на земле усталая с ноющей болью в мышцах, закрались вопросы.

Что делать, если предки отвергнут ее?

На рассвете она пробиралась вперед, следуя за Куиринейной, которая, казалось, никогда не уставала. На следующий день лес вокруг них начал меняться.

Здесь не было никаких цветов, только избыточно влажный мох, цепляясь за стволы деревьев и ветки, свисал над головой темным влажным занавесом. Деревья были старые и корявые, их кора потемнела от влаги, которой пропитался воздух. На коре виднелись наросты грибов землисто-желтоватого цвета. Начался дождь, тихо шурша моросью по листьям.

Чем дальше они шли, тем меньше Леанальхам, оглядываясь, могла разглядеть дорогу. Было так темно, что она не могла даже сказать, когда приближался вечер. Небо было давно скрыто, и, казалось, будто они шли в сумерках целую вечность.

Леанальхам чувствовала, как будто деревья, такие старые и переплетённые друг с другом, были в курсе и не хотели, чтобы она была здесь. Она всегда чувствовала себя чужой среди своего народа, но теперь сам лес Ан’Кроан замкнулся перед ней, как будто она была нарушителем.

— Продолжай, — скомандовала Куиринейна.

Стало совсем темно, и они остановились. Леанальхам ждала, пока Куиринейна присела, чтобы развести огонь, и в этот раз просто стояла за её спиной. Наконец, Леанальхам подошла ближе.

Лес впереди поредел, среди ветвей просвечивалась открытая прогалина. Было так темно, что массы листьев и мха за спиной были немного темнее, чем чистого черного цвета. Тем не менее, в промежутках между ними был мягкий свет, немного ярче, чем могла дать полная луна.

Леанальхам попыталась разобрать, что было

скрыто за поляной, но она уловила только лишь намек на блестящие желтовато-коричневые конечности формы, которые могли быть закутанными мхом дубы.

— Стой там, — прошептал Куиринейна. — Не шевелись. Не смотри на него. Он придет к тебе.

Леанальхам посмотрел вверх, но Куиринейна не смотрела на нее. Затем она услышала, как что-то тяжело скользило по мокрому лесному мху.

Впервые с начала этого путешествия, в Леанальхам вырос страх быть отвергнутой.

Была ли опасность в том, что она делала сейчас?

Звук стал самую малость громче, раздаваясь прямо впереди, как если бы нечто двинулось вкруг поляны, вместо того чтобы ее пересечь. Влажный шорох — как если бы что-то волокли — прерывался размеренными паузами.

— Ты повторишь слова так, как я их скажу, — прошептала Куиринейна.

Но Леанальхам оцепенела от страха.

— Отец Яда, — начала Куиринейна.

Леанальхам пыталась выдавить слова из своих уст, но ничего не вышло.

Темное основание одного из дубов вспучилось у самой земли.

Выпуклость покатилась вперед, передвигаясь к ней по земле. И свернула на тропу, которая вела к полускрытой деревьями прогалине. Изгибаясь, он был уже на полпути к ней, наполовину скрытый.

Неяркое сияние за черными стволами дубов пало на ручей скользящей по земле темноты, и его поверхность замерцала переливчатой зеленью.

Длинное туловище, толще, чем её собственное, покрывала чешуя — каждая чешуйка размером с кулак. Оно приближалось, переливалось и мерцало темной зеленью. Леанальхам разглядела очертания массивной головы, чуть приподнятой над землей, и пару горящих желтым огнем глаз с вертикальными зрачками — словно треснувшие посреди кристаллы.

— Повтори мои слова! — прошипела Куиринейна.

Леанальхам дрожала так сильно, что щелкнули зубы. Она порылась за пазухой своего плаща, пытаясь вытащить бутылку пепла своего дяди, та за что-то зацепилась.

— Отец яда, — хрипло, с дрожью произнесла она.

Скользящая по земле масса начала раздраженно изгибаться не более чем в четырех шагах впереди.

Куиринейна быстро вздохнула.

— Ты, что отгоняешь наших врагов Смертью…

Леанальхам боролась, чтобы выдавить эти слова. Масса в темноте начала расти… змей был слишком большим, чтобы быть реальным.

— Позволь мне пройти к моим предкам, первым моей крови, — прошептала Куиринейна. — Дай мне коснуться Семени Святого Убежища.

Но тут Леанальхам потеряла голос.

Змей свернулся спиралями, подбирая под себя всё своё тело, поднял покрытую чешуйками голову и, паряще, завис в темноте, слегка раскачиваясь. Вертикальные зрачки желтых глаз в упор уставились на Леанальхам.

— Скажи слова! — приказала Куиринейна.

— Позволь мне пройти к моим… в… мой…

Змей открыл рот. Она увидела в ночной тени, как в черном провале пасти зияли клыки длиннее клинков анмаглахка. Увеличивающаяся пасть могла заглотить её наполовину, прежде чем она смогла бы закричать.