Песчаная война
Шрифт:
Ладно, понятно, что в первую очередь каждый вывозил соплеменников или тех, кого приказали временно считать своими, но теперь-то, когда земляков и приближенных к ним давно доставили в безопасные места, наступила пора позаботиться и обо всех прочих народах, недоброю волею судьбы занесенных на курорт накануне войны.
– Прислали бы, однако, как вы наверняка догадываетесь, никаких сухопутных границ с Египтом у России не имеется, – в голосе Аркадия прозвучали нотки сарказма. – Каким же тогда образом? Так называемым флотом?
– А мне плевать, каким! –
– Пингвины летучие, – добавил кто-то под смешок.
– Бакланы ползучие!
– Кенгуру плывучие!
– Скунсы задумчивые!
– Вот услышат, как вы к ним относитесь, и больше здесь не покажутся!
– Еще как покажутся! Чудак, тут же нефть, а они на нее бегут, словно коты на валерьяну.
И кто-то вдруг гнусавым голосом запел:
Нефть да нефть кругом,Путь далек лежитСреди нефти той…Дальше возникла невольная пауза, когда певец стал подыскивать рифму.
– А на нефти той Пиндостан стоит, – поправил певца Юра.
У него отсутствовал музыкальный слух, и поэтому сам он никогда не пробовал петь в компании.
Теперь взоры всех присутствующих обратились на Семецкого, и художник был вынужден продолжить:
Далеко стоит,Но всю нефть берет,А за нефть он туБаксы отдает.Сам рисует их,Продает потом,Злато-сереброТащит он в свой дом.Песня получилась незамысловатой, но ничего сложнее сейчас не требовалось. И веселье, и печаль живут в душе, а от человека самого зависит, что в данный момент из них выпустить наружу. Люди хотели смеяться и потому легко находили любые поводы.
– Поэт! Прямо Пушкин! А че? Нет? – Эдуард обвел народ таким взглядом, будто был готов немедленно кинуться в бой со всеми несогласными.
Несогласных не нашлось. Наверное, и к лучшему. Не пришлось прерываться ради драки и последующего примирения.
– А давай я у тебя картину закажу, – неожиданно заявил холеный Дмитрий Дмитриевич.
– Какую? – уточнил Юра.
– Вон ту, с затонувшим танкером. Повешу у себя в офисе, буду всем показывать. Сколько ты хочешь за нее?
– Ну, это зависит, в частности, от размера, – вести деловые беседы Семецкий сейчас был не готов.
– И я закажу. Че я, хуже? – подхватил Эдуард. – Даже две. С танкером и с разбомбленным аэропортом.
– Аэропорта я не видел, – виновато вздохнул художник.
Зато в любом случае сколько впечатлений! Где и когда он сумел бы еще увидеть такое?
Так что, как ни странно звучит, но, пожалуй, Юра Семецкий был по-своему счастлив.
А спасение… Все равно ведь вывезут. Куда они денутся?
– Еще гости!
Небольшая компания молодежи вошла в бар и остановилась, увидев плотно оккупировавшую его толпу. На лицах парней отразилось явное недовольство, зато девушки смотрели на сидящих с явным интересом.
– Ну че? Проходить будете? Или язык проглотили? – первым нарушил молчание Эдуард.
– Ес не супрот кревиски, – с легким оттенком высокомерия поведал длинный белобрысый парень.
– Что он там сипит, аки змей? – подал голос один из приятелей Эдуарда. – Эстонец, что ли?
Как частенько бывает во время пьянок, кое у кого начинали чесаться кулаки.
– Ты че? Латыш! Отдыхал я пару лет назад в Юрмале. У эстов язык вообще не похожий. Сплошные гласные.
– А не один хрен? И те фашисты, и эти…
Вошедшие почувствовали, что дело принимает не слишком хороший для них оборот, и потихоньку стали пятиться к выходу.
– Какие мы фашисты? Мы европейцы, – с легким акцентом поведал приятель белобрысого.
– Во! И русский сразу выучили! Латышские стрелки, блин!
Но гости уже торопливо вымелись из бара, лишив отдыхающих возможности дополнить удовольствие от спиртного хорошей дракой и чужими женщинами.
Впрочем, сидеть в помещении скоро стало решительно невозможно. Электричество так и не появилось, а уже наступал вечер, и в ближайшие минуты бар должен был погрузиться в беспросветную тьму.
– Пошли наружу!
Мысль была высказана сразу несколькими людьми, и компания торопливо стала забирать с собой бутылки, рюмки и не слишком обильную закуску.
Проделано было это на редкость вовремя. Небо стремительно потемнело и вскоре обильно украсилось звездами. При отсутствии в окрестностях рукотворного света оно приобрело ощутимую глубину, невольно радуя глаз тех, кто был способен воспринимать величие открывшейся картины.
– Как в пионерском детстве! – возгласил один из мужчин постарше, устраиваясь прямо на земле. – Только костра не хватает.
– И шашлыков! – дополнили из темноты.
Но если костер развести было относительно реально – почему бы не пустить на хорошее дело часть деревянной мебели, раз уж хозяева покинули свои владения, то о мясе, увы, можно было только мечтать. Не сохраняется оно без холодильников в местном климате, а холодильники, в свою очередь, не желают работать без текущего к ним по проводам тока. Вот такая несправедливость судьбы, обусловленная природой.