Пещера Лейхтвейса. Том второй
Шрифт:
— Я пришел по поручению Его Величества, — сказал он, — чтобы передать подарок невесте. Он откинул бархатный чехол, и из-под него показалась золотая, осыпанная драгоценными камнями сабля. Генерал Цитен протянул ее покрасневшей Гунде.
— Эту почетную саблю король посылает милой девушке, которая обнажила меч за пруссаков. Пусть она хранится в семье Зонненкампов и Редвиц как воспоминание об этом тяжелом времени. Пусть дети, внуки и дальнейшее потомство этих знаменитых родов с чувством радостного удовлетворения смотрят на королевский подарок; слова, выгравированные на клинке, должны преисполнить гордостью сердца всех носителей имени Зонненкамп и Редвиц.
Он поднял клинок, и в лучах утреннего солнца Гунда прочла:
«Милой героине прусского войска, Гунде, баронессе Зонненкамп, дорогой невесте моего храброго офицера Курта фон Редвица, в воспоминание об ее отваге в войне 1757 года и об ее замечательной храбрости в битве под Прагой, — эту шпагу посылает благодарный и благорасположенный к ней король
В безмолвном восхищении прижала Гунда саблю к своей груди.
— Да, — воскликнула она, — эту шпагу я буду беречь, как святыню, и если когда-нибудь потомок благородного рода баронов фон Редвиц должен будет поднять оружие за прусский королевский трон, то пусть перед войной он поклянется на этом клинке, что победит или умрет за своего короля и отечество.
— Дай Бог! — крикнул генерал Цитен.
Затем, еще раз горячо пожав руки обоим молодым и Зонненкампу, он пожелал им счастливого пути; отъезжающие сели в коляску, лошади быстро помчались, и вскоре окрестности Праги, которые Гунда оросила своей кровью, остались далеко позади.
Глава 75
ПОДОЗРИТЕЛЬНЫЙ СТРАНСТВУЮЩИЙ ТОРГОВЕЦ
На границе Австрии, где Эльба протекает по Саксонии, раскинулся живописный, приветливый, щедро наделенный природой, хорошенький городок Тешень. Окруженный кольцом гор, он лежит в котловине со своими веселыми лугами, чистенькими, большею частью белыми домиками, церквами, огородами и садиками, отражаясь в Эльбе, которая серебряной лентой бежит между песчано-каменистыми скалами в Саксонскую Швейцарию, в ее красивейшую и живописнейшую часть. Ныне Тешень — значительный пограничный город, имеющий свою историю. В Семилетнюю войну, так же как и в настоящее время, он играл выдающуюся роль, пережив нашествие пруссаков, которые, победив саксонцев, расположились в нем.
Тяжелые времена настали для Тешеня. Войска приходили и уходили, постою и военному шуму не было конца. С жителей драли шкуру и друзья и недруги, торговля и промышленность замерли. Победитель наложил на город огромную контрибуцию, которую жители выплачивали с большим трудом. К счастью жителей Тешеня, летом 1757 года театр военных действий был перенесен глубже в Богемию, и в это время городок пользовался сравнительным спокойствием. Жизнь горожан приняла свое обычное течение, если бы не транспорты раненых и пленных, направлявшихся по Эльбе в Саксонию, да приносимые время от времени известия с театра войны, волновавшие и тревожившие их.
На окраине города, близ моста, соединяющего ныне дружественные государства Германию и Австрию, там, где черно-желтое пограничное знамя теперь мирно развевается рядом с бело-зеленым, стоял в то время приветливый домик. Над его большой входной дверью красовалась вывеска с надписью «Дух Эльбы». Рукой искусного живописца с одной стороны надписи был нарисован бокал, наполненный пенистым вином, с другой — детская головка, украшенная зеленым венком, так что путешественнику не приходилось особенно ломать голову, чтобы понять, что он стоит перед домом, в котором может найти хороший обед, доброе вино и удобную постель. Тем не менее гостиница «Дух Эльбы» не пользовалась хорошей репутацией.
По секрету толковали о разных темных делишках, которые будто бы обделывались по ночам в этой гостинице, а быстро возрастающее богатство ее хозяина, Матиаса Винклера, давало повод более догадливым утверждать, что контрабандисты, постоянно шнырявшие на границе Австрии и Саксонии, находили в этом трактире надежный приют. Матиас Винклер, высокий, широкоплечий мужчина с гладко выбритым, окаймленным седыми кудрями лицом и мрачным взглядом не заботился о том, что о нем говорили. Если он и имел сношение с контрабандистами, то, во всяком случае, был слишком умен, чтобы дать себя накрыть. Полиции никогда не удавалось отыскать хотя бы малейшего признака чего-нибудь подозрительного в его трактире, несмотря на то, что она всеми силами старалась узнать, благодаря чему Винклер так быстро разбогател. Матиас приобрел «Дух Эльбы», когда дом был в долгу до самой крыши, но не прошло и трех лет, как новый владелец уплатил все до последнего крейцера и всем стало известно, что его шкафы и комоды полны всякого добра; рассказывали даже, что он имел в Дрездене несколько домов, приносивших ему порядочный доход.
Приличное общество Тешеня избегало этой гостиницы, но известные элементы почти каждый вечер собирались в ней, и веселье царило в «Духе Эльбы» до поздней ночи. Так было и сегодня. В большом, хорошо убранном главном зале трактира, окна которого, выходившие на Эльбу, были открыты, за тесно сдвинутыми столами сидели посетители. Бутылки весело переходили из рук в руки. Матиас Винклер и его красивая дочь, белокурая Ольга, выбивались из сил, угождая гостям.
Часом раньше в «Дух Эльбы» вошли шестеро мужчин и две женщины, которые заняли комнаты на эту ночь и теперь сидели за большим круглым столом, уничтожая скромный ужин. Матиас Винклер не знал, что ему делать с этими гостями, выглядевшими очень странно. Кто были они? Солдаты, снявшие мундиры, или дезертиры, изменившие знамени прусского короля и перебиравшиеся переодетыми через границу? Винклер скорее склонялся к последнему предположению. Загорелые лица мужчин, обросшие бородами, и их сильные, статные фигуры выглядели очень живописно. Но если они действительно дезертиры, то как объяснить присутствие при них двух женщин? Хозяин «Духа Эльбы», стоя около буфета, помогал дочери наполнять стаканы этим гостям, которые первую порцию выпили с поспешностью и жадностью людей, прошедших длинный путь под палящим зноем.
— Что ты думаешь, — тихо спросил Винклер у своей дочери Ольги, — кто эти люди? Они не из наших, потому что я никогда не видел их в Тешене, но из разговора их ясно, что они и не австрийцы.
Белокурая Ольга пожала полными плечами и засмеялась, показав два ряда безукоризненно белых, блестящих зубов.
— Контрабандистами они уж, конечно, не могут быть, отец, — сказала она, понизив голос. — Мне кажется, впрочем, что я где-то видела лицо одного из них, но ей-богу, никак не могу припомнить, где именно.
— Постарайся припомнить, — шепнул старик дочери, — эти люди кажутся мне подозрительными. Они за все заплатили вперед, и я заметил, что один из них — вот тот, о которым ты говоришь, высокий, красивый, стройный молодец с начинающей пробиваться темной бородкой, — вынул из кармана тяжелый, набитый золотом кошелек.
— Ну тогда все хорошо, — сказала девушка, поставив стакан на большой железный поднос. — Расчет наличными — это все, чего ты можешь требовать. Кто бы ни были эти люди, они ничего у нас не украдут.