Пещера

Четвинд-Хейс Рональд

Пол в пещере покрывали соломенные циновки. Крепкий, потемневший от времени сосновый стол в центре должным образом обрамляла четверка трехногих стульев. В углу, у огня, стояло ветхое кресло-качалка. У стены напротив возвышался замечательный своими размерами кухонный шкаф, в котором красовался неровный строй оловянных кружек, стояли плетенные из ивовых прутьев тарелки и огромное серебряное блюдо для мяса. Большие сальные свечи, вставленные в собственные наплывы на маленьких глиняных блюдцах, стояли на шкафу и на широком каменном выступе, служившем

одновременно каминной полкой.

С двух сторон пещеру замыкали двери. Одна, через которую они вошли, была обычных размеров, шесть на три фута, тогда как в противоположном конце поднималось то, что было бы уместнее назвать башенными воротами. Возможно, это был остаток какого-нибудь королевского замка; камни, из которых были сложены стены, также могли остаться от него. Огромные, источенные ржавчиной гвозди выступали над поверхностью двери, и справа, прямо под железным кольцом, торчал огромнейший из ключей, какие когда-либо доводилось видеть Джеймсу.

Он подошел к кровати, которая располагалась рядом с камином, и осторожно пошлепал Лидию по бледной щеке.

– Еда.
– Старуха заперла входную дверь, спрятала ключ в складках своего одеяния и теперь изучала содержимое висевшего над огнем котла.
– Скоро проснется.

Лидия пошевелилась и открыла глаза. Секунду или две она глядела на Джеймса, не понимая, что происходит, потом застонала и села.

– Все в порядке, дорогая, - Джеймс постарался придать своему голосу беззаботность, - мы в безопасности. Это... это коттедж старой леди.

– Джеймс, мне холодно.

– Сейчас мы согреемся.
– Он снял пальто и укутал ее.
– Старуха готовит нам поесть.

Лидия обвела глазами причудливую обстановку и вздрогнула.

– Что это?

– Что-то вроде переоборудованной пещеры. Довольно разумное устройство, если подумать: крыша не протекает и нет сквозняков. Наши предки именно так и жили.

– Здесь жутко пахнет, - она наморщила носик.
– Сколько мы собираемся здесь пробыть?

– До завтрашнего утра, потом пойдем обратно на шоссе и попытаемся поймать попутную машину. После еды постарайся заснуть.

– Мне страшно, ты ведь не будешь спать, нет?
– Она, как ребенок, схватила его за руку.
– Ты посмотришь, чтобы эта старуха не сделала ничего плохого?

– Посмотрю.

Она закрыла глаза, и он снова вернулся к старухе, которая размешивала что-то в котле деревянной ложкой.

– Давно здесь живете?
– Он обнаружил, что повторяет телеграфный стиль старухи. Поспешил исправиться: - Скажите, вы давно здесь живете?

Она кивнула и попробовала с деревянной ложки свое варево.

– Давно.

– Сколько?

Оставшуюся в ложке жидкость старуха выплеснула обратно в котел.

– Лед ушел. Я пришла. Джеймс нахмурился:

– Вы хотите сказать, что родились после очень холодной зимы?

Широким жестом она обвела ложкой вокруг:

– Весь лед. В Корнуэльсе не стало льда. Я пришла. Несколько минут Джеймс молчал,

потом спросил: Вы хотите сказать, что родились в ледниковый период?

Старуха не отвечала. С постели послышался голос Лидии:

– Джеймс, сколько она еще собирается возиться? Я умираю с голоду.

– Уже недолго.

Он подошел к ней и присел на краешек кровати.

– Ты знаешь, она говорит, что родилась в ледниковый период.

– Да?
– Лидия зевнула.
– А когда это было?

– Я точно не знаю, но по меньшей мере сто миллионов лет назад. Может быть, и больше.

– Глупости. Я же говорила, что она чокнутая.

– Разумеется, такое невозможно. Но она и в самом деле какая-то необычная. Она легко донесла тебя сюда, а ей ведь уже столько лет. Может быть, она и вправду отголосок ледника? Ее предки жили здесь миллионы лет, и их наблюдения передавались от поколения к поколению. В таком случае у нее самая настоящая расовая память. К тому же Корнуэльс был единственной частью Британских островов, не покрытой льдами; здесь до сих пор находят кости ископаемых гигантов.

– Это для меня слишком сложно, - Лидия снова зевнула.

– Интересно узнать правду, - Джеймс посмотрел на старуху.
– Я бы не удивился, если бы узнал, что она не совсем человек. Очень странная. Наверное, когда-то таких, как она, было много в этих местах. Они жили в пещерах глубоко под землей. Может быть, эта огромная дверь ведет в их лабиринт.

– Ты снова.
– Лидия нахмурилась.
– Ты же взрослый человек. Она самая обыкновенная старушка, спятившая с ума от одиночества. Таких, как она, ты здесь найдешь миллион. Выжившая из ума старушонка; только и делает, что воняет до небес, не приведи господи!

Тем временем предмет их обсуждения заковылял к кровати, неся в руках дымящуюся миску остро пахнущей смеси. Старуха сунула ее Лидии с коротким наставлением: "Ешь".

Лидия неторопливо подхватила серебряную ложку, наполовину погрузившуюся в жидкость, и осторожно попробовала.

– Неплохо. Чуть переперчено, если это перец, но вполне сносно.

Старуха обернулась к Джеймсу: "Ешь".

Он сел на один из трехногих стульев и взял ложку, стараясь не смотреть в сторону странной хозяйки, которая вскоре отложила свою ложку и прихлебывала прямо из миски, пальцами проталкивая в рот куски мяса.

– Ваши тарелки и ложки, - Джеймс заметил, что разговаривает громко, как глухой, - они очень старые?

– Угу, - старуха использовала собственную шаль вместо салфетки.
– Дом. Война.

– Вы хотите сказать, что во время прошлой войны разбомбило дом, и вы?..

Он остановился. Было бы невежливо заходить дальше в своих предположениях, однако старуха отрицательно затрясла головой.

– Короткий волос, длинный волос... Война.

– Господи Боже!
– Джеймс оглянулся на Лидию.
– Она говорит о гражданской войне. Семнадцатый век. Кирасиры Кромвеля. Железнобокие и кавалеры.