Пещерный лев (Сборник)
Шрифт:
Есть счастливые люди, которые бывают в далеких краях. Это торговцы, что живут на берегу моря. По их рассказам она старается представить себе его: это — река, у которой только один берег… и вода его не течет, как в реке; иногда она начинает волноваться, сердиться и рычать, так что человек пугается. Увидит ли она когда-нибудь море? Кто знает!
Так мечтала Ма, скобля шкуру только что убитого жеребенка.
Когда Ма удавалось, она убегала с другими девушками на холмы; там они собирали цветы и душистые травы: цветами украшали они свои волосы и шею, а травы сушили на зиму.
Хотя Ма оставалось ждать еще целый год до свадебных игр,
Вечные законы, которых они строго придерживались, запрещали брать жен из своего племени, и каждая девушка ждала, что ее уведут из старого, насиженного места в новые и неизвестные края.
Свадебные игры проводились с величайшей торжественностью, и старейшины строго следили за тем, чтобы все обряды и правила исполнялись как должно, поскольку от этого зависело будущее племени и его благополучие. Браки не были больше так плодовиты, как раньше. Когда-то женщины производили на свет десять и больше детей, а теперь — не больше шести, да и из них половина умирала в раннем возрасте.
Некоторые женщины оставались бездетными. И это было плохим знаком. Времена менялись, и находились люди, которые предсказывали близкий конец племени Медведя.
Ма и ее подруги отдыхали на склоне холма. Они собрали большие охапки цветов для торжественного обряда, который совершался каждый год весной в честь пробуждающейся после долгого зимнего сна природы.
Как только холмы покрывались свежим зеленым ковром, девушки отправлялись собирать цветы. Они сплетали из них гирлянды и пели при этом вполголоса, и это было похоже на жужжание пчел… Слова произносились в определенном ритме, и ритм этот соответствовал порядку вплетаемых цветов, потому что только так можно расположить к себе духов, обитающих в лесу.
Когда настал вечер, девушки поднялись на холм, на котором возвышался священный дуб. Это было старое дерево, стоявшее здесь с незапамятных времен и уцелевшее от всех бурь и непогод. Каждая девушка несла в руках ветвь, сорванную с него в прошлом году: всю зиму эти ветви бережно хранились в хижинах. Теперь, дойдя до вершины холма девушки сложили их в кучу и подожгли, при чем горько плакали и издавали жалобные стоны. А когда костер потух, они образовали хоровод и два раза обошли вокруг дерева; потом украсили дерево гирляндами из цветов, которые только что сплели, и стояли так в кругу, низко склонившись перед деревом, простирая руки вперед; потом отклонились назад, опять склонились вперед, стараясь передать движения дерева, сотрясаемого дикими порывами ветра. В тот самый миг, как солнце опустилось за горизонт, девушки сорвали свежие цветы с дерева и стали потрясать ими в воздухе, охваченные буйным весельем. Еще два раза обошли они вокруг дерева, но теперь их движения были быстры и радостны, а потом яркой цепью рассыпались по холму и побежали вниз в долину.
Когда они суетились к реке, то увидели Раги — вождя племени, который сидел на опрокинутом стволе дерева и разговаривал с одним из стариков.
Девушки приближались с песней, размахивая в воздухе ветвями священного дуба. Раги смотрел им навстречу, и Ма показалась ему самой юностью, так давно уже покинувшей его одряхлевшее тело. Он увидел себя опять сильным и ловким и подумал: «Если кто и смог бы вернуть мне хоть на короткое время мою былую силу, то только эта дивная молодая девушка». И кровь опять, как в далекой молодости, сильней заструилась в его жилах.
Раги знал Тимаки и слыхал о его красивой дочери, но увидел ее впервые. Процессия молодых девушек уже прошла, последний звук их песен давно замер вдали, а Раги все думал о Ма. Медленно, тяжело опираясь на палку, побрел он по направлению к своей хижине.
Когда он проходил мимо, люди отворачивались в сторону. Его не любили. Несмотря на все старания, он был бессилен в борьбе с враждебными духами, все, казалось, смеялось над его волшебной силой, и последние годы он жил одиноко, окруженный неприязнью своего племени.
Хижина его стояла в стороне от прочих, на высокой террасе, где он жил один.
Жилище его было просторнее, чем у других членов племени; оно было разделено оленьими шкурами на две части; в одной он спал и принимал посетителей, а в другую никто не смел входить, кроме него: здесь хранились посох, мантия и головной убор вождя. На оленьей шкуре красовались знаки, смысл которых был понятен только вождю и старейшинам. В этих знаках, происхождения которых никто не знал, заключалась власть над всеми незримыми силами, власть, которою обладали только вожди племени, и которая так ослабла в последние годы.
Старая женщина и ее сын, еще ребенок, заботились о Раги, поддерживали его огонь и готовили ему пищу.
Вождь растянулся на своем ложе. Мальчик подложил свежих веток в огонь, зажженный перед входом в хижину, чтобы дым костра прогнал надоедливых мух, которые тысячами носились в воздухе. Старуха опустилась на корточки перед вождем и стала растирать ему ноги.
А Раги думал свое. Кто мог ему помешать взять Ма в жены? Он, как вождь, был единственный, кто имел право брать жен из собственного племени. Стоит ему только сказать ее отцу, Тимаки, о своем желании, и тотчас же по окончании свадебных игр Ма станет его женой; до истечения этого срока никто не мог жениться.
Всю ночь Раги не мог уснуть, а когда, наконец, уснул, ему приснилась Ма: она бежала вдоль холма, а он, старец, никак не мог догнать ее. Утром он рассказал о своем сне и замысле одному из приближенных стариков, и тот взялся обо всем переговорить с Тимаки.
Для Тимаки предложение вождя было полной неожиданностью, но оно ему понравилось. Когда вождь умрет, кто будет ему наследовать? Почему бы не Тимаки, раз он будет зятем вождя? Таким образом мудрый старец и Тимаки легко пришли к соглашению.
Тимаки не стоило особенного труда получить согласие своей жены. У Бахили было шесть детей, но четверо из них умерли вскоре после рождения; она знала, как тяжела доля женщины. Нужно было вынашивать детей, кормить, одевать, воспитывать их, нужно было заботиться о муже, готовить ему еду и одежду, ухаживать за ним. А мужья были требовательны, и, когда они возвращались с охоты, не было конца их капризам.
И Бахили думала: если Ма выйдет замуж за вождя племени, ее жизнь будет легче, потому что о вожде заботится все племя, доставляет ему пищу и все необходимое для существования. Кроме того, тогда Ма не уйдет в другое племя и будет жить вблизи от матери, а это радовало материнское сердце.