Пещерный лев (Сборник)

Рони-старший Жозеф Анри

Несколько мгновений лесные люди оставались неподвижными. Затем их снова охватил страх. Одна из женщин бросилась бежать, другие последовали ее примеру. Ра что-то кричал им вслед своим пронзительным голосом. Один из мужчин, самый коренастый и плотный, остановился первым; за ним стали постепенно останавливаться остальные.

Когда Ун вышел на берег, снова началась паника, впрочем, быстро прекратившаяся. Ра, выбравшись из воды, опередил уламра и бросился к своим. Коренастый человек ждал его. Взоры всех лесных людей были устремлены на громадную фигуру уламра. Те, кому случалось видеть прежде людей огня, не могли припомнить среди них такого гиганта. Картины беспощадного истребления вставали перед округлившимися от ужаса глазами беглецов; дрожь пронизывала

их тела. Но, по мере того как Ра что-то горячо объяснял им, отчаянно жестикулируя, лесные люди успокаивались. Ун сделал шаг вперед. Коренастый невольно попятился, но позволил уламру положить руку на свое плечо. Зур, тем временем тоже переправившийся через болото, делал лесным людям дружеские знаки, которым научила его Вао.

И тогда ликование охватило сердца этих бедных, слабых созданий и, быть может, смутная гордость при мысли о союзе с подобным гигантом, который превосходил силой их самых свирепых и страшных врагов. Первыми вернулись женщины. Они подбежали к Уну и окружили его и Коренастого плотным кольцом.

Громадный уламр засмеялся громким и счастливым смехом, радуясь, что снова находится среди людей после стольких дней, проведенных вдали от родного становища.

Глава 3

Люди огня

Несколько недель Ун с Зуром и их новые друзья кочевали по лесу. Жизнь была легкой и привольной. Лесные люди без труда отыскивали в лесной чаще родники и ручьи, выкапывали съедобные коренья и извлекали вкусную сердцевину из ствола саговой пальмы, чуяли издалека приближение хищников.

Вечером, сидя вокруг костра, они наслаждались чувством полной безопасности. Теперь лесные люди не боялись больше нападения диких зверей. Ун и Зур изготовили увесистые палицы и острые каменные топоры для своих новых товарищей. Вскоре лесные люди научились довольно ловко орудовать ими и отныне, предводительствуемые громадным уламром, готовы были дать отпор любому хищнику. Безоговорочная преданность, которую испытывали эти слабые существа к сыну Быка, граничила с обожанием. Низкорослые люди с восхищением взирали на могучий стан и мускулистые руки Уна; его громовой голос приводил их в неописуемый восторг. Вечерами, когда багровые отсветы огня плясали среди лесных трав и озаряли высокие своды, лесные люди с радостными восклицаниями собирались вокруг сына Быка. Все, что пугало их в людях огня, здесь, наоборот, служило гарантией безопасности. Присутствие Зура было для них почти таким же приятным. Лесные люди уже не раз сумели убедиться в его изобретательности; знали, что огромный уламр всегда прислушивается к его советам. Он лучше Уна понимал их невнятную речь и жесты. Но Зура лесные люди любили скорее как равного себе. Уна же они боготворили, словно он был высшим существом.

По мере того, как маленький отряд продвигался все дальше к югу, лесные люди начали проявлять какую-то странную нерешительность, походившую на боязнь. Вао объяснила, что они приближаются к краю леса. Плоскогорье постепенно снижалось; климат становился жарче. Появились баньяны, пальмы, бамбуки, лианы и другие тропические растения.

Как-то в послеполуденное время они подошли к краю почти вертикального обрыва. Под ними, глубоко внизу, мчался по узкому каменистому ущелью бурный поток. Противоположный берег вздымался так же круто, но был значительно ниже, чем тот, где они стояли. За ним до самого горизонта простиралась необозримая саванна, усеянная островками деревьев и кустарников.

Лесные люди, укрывшись в кустах, напряженно всматривались в противоположный берег. Зур, расспросив Вао, сказал сыну Быка:

— Это край людей огня!

Ун с враждебным любопытством взглянул в сторону саванны. Зур добавил:

— Когда люди огня приходят в лес, они убивают лесных людей, а затем съедают, словно оленей или антилоп.

Гнев охватил уламра. Он вспомнил свирепых людоедов кзаммов, у которых Нао когда-то похитил огонь.

Место было чрезвычайно удобным для стоянки. В гранитной скале виднелась глубокая пещера, вход в которую легко

было защищать от врагов. Перед пещерой находилась открытая площадка, где можно было развести костер. Плотная стена деревьев делала его невидимым с другого берега. Ун и Зур принялись с помощью лесных людей укреплять вход в пещеру, и к вечеру она уже могла выдержать нападение как четвероногих, так и двуногих врагов.

Сын Быка с довольным видом осмотрел результаты своей работы и сказал:

— Ун, Зур и лесные люди теперь сильнее людей огня!

И он засмеялся своим громким, торжествующим смехом, который вскоре передался всем остальным.

Заходящее солнце отражало в бурных водах горного потока свой багровый диск. Облака пылали сказочными красками. Затем краски потускнели, и огонь костра в наступивших сумерках показался людям прекрасным. Свежий ветерок раздувал яркое пламя, сухие сучья весело трещали, искры летели к темному небу. Целая туша оленя жарилась на ужин для всего отряда. Лесные люди, руководимые Зуром, пекли на плоских камнях свои бобы, коренья и грибы.

Трапеза уже подходила к концу, когда Ра, сидевший ближе других к обрыву, внезапно вскочил на ноги, бормоча неясные слова. Рука его указывала на противоположный берег.

Ун и Зур пробрались сквозь чащу к самому краю обрыва, выглянули из-за деревьев и невольно вздрогнули: слева от их стоянки, на противоположном берегу, мерцал огонек… Скоро пламя разгорелось, багровые языки взвились к ночному небу. Красноватый дым стелился по земле. Пламя росло и ширилось, побеждая темноту. Отсветы его озаряли степь далеко вокруг. Видно было, как вокруг огня суетятся люди; в колеблющемся свете костра их силуэты казались то черными, то медно-красными.

Постепенно все лесные люди присоединились к Уну. Осторожно раздвинув густые ветви, они горящими глазами следили за движениями своих вековечных врагов, временами вздрагивая от страха. Самые старые вспоминали паническое бегство сквозь густой лес, трупы сородичей, зверски убитых ударом копья или каменного топора…

Когда костер людей огня разгорелся, Ун смог подробно рассмотреть вражеское становище. Он увидел, как люди огня насаживали на острые палки куски мяса и жарили их на горячих углях. Врагов было семеро; все мужчины. Вероятно, это был охотничий отряд, наподобие тех, которые существовали у всех первобытных племен; и у кзаммов, и у рыжих карликов, и у самих уламров, а в прежние времена — и у людей без плеч. Один из охотников обжигал на огне острие деревянного копья, чтобы сделать его более твердым. Казалось, люди огня не догадывались о наличии другого костра на противоположном берегу. Стоянка их была расположена ниже стоянки Уна и Зура; вдобавок заросли деревьев образовывали перед костром почти непроницаемую завесу. Но вскоре Ун понял, что люди огня все же что-то заметили: время от времени то один, то другой охотник поворачивал голову к обрыву и пристально смотрел вверх.

— Они видят свет нашего костра! — догадался Зур.

Спокойствие врагов удивляло его. Вероятно, люди огня думали, что в пещере находится другой охотничий отряд их племени. Зур начал расспрашивать Вао. Она показала рукой на реку сначала вверх, затем вниз по течению, и объяснила, что переправы нигде поблизости нет; течение такое бурное и стремительное, что ни человек, ни зверь не могут перебраться через поток вплавь. Нужно идти всю ночь до утра, чтобы достичь вражеского лагеря. Таким образом, на короткое время обе стороны могли чувствовать себя в полной безопасности.

Долго еще наблюдал Ун за этими существами, которые по образу жизни и развитию были ближе к уламрам, чем лесные люди, но вместе с тем так сильно напоминали исконных противников его племени — свирепых людоедов кзаммов. Несмотря на разделявшее их расстояние, сын Быка отчетливо видел короткие кривые ноги и удлиненные туловища людей огня, но не мог рассмотреть достаточно ясно их головы, более массивные, чем у кзаммов, с мощными челюстями и громадными надбровными дугами.

— Люди огня не нападут на нас этой ночью, — сказал он наконец. — Осмелятся ли они напасть на нас завтра?