Песенный мастер
Шрифт:
Студенты рассмеялись, но не тому, что сказал император, но из-за удивления, что Майкел может говорить столь по делу, столь откровенно.
— Но не делайте этого. Не делайте, пока не возникнет абсолютная необходимость. Бюрократы — это наше сокровище, самая ценная часть правительства. Вы, имеющие такие большие способности, сами изменитесь, устанете, вы будете менять свои должности. Если у вас будет другой император, вас будут снимать с постов время от времени и посылать — ну, я даже представить не могу, в какие местечки могут загнать вас мстительные администраторы.
Снова смех. Киа-Киа поморщилась.
— Слушай, — вновь произнес голос, и на сей раз, когда Киа-Киа повернулась, Анссет глядел на нее.
— Я понимаю, что
Студенты застыли на своих местах, не понимая, что он хочет от них, уверенные лишь в одном — что им не хотелось бы слышать подобное.
Когда это произойдет, кто-то другой займет мое место. Сам я вышел не из особо длительной династии, так что могут возникнуть вопросы относительно моего законного наследника. По данному вопросу смогут даже быть определенные неприятности. Кое-кого из вас будут соблазнять переходом на другие позиции. И те, кто встанет на неправую сторону заплатят за свою ошибку. Но, пока будут бушевать все бури, все эти бумажкоперекладыватели будут вести правительственную работу, пускай даже и не совсем компетентно. В них уже заложена определенная инерция, которую я не мог бы изменить, даже если бы и захотел. То тут, то там изменения будут. То тут, то там какое-то усовершенствование, какой-нибудь исключительный бюрократ, который и вправду заслуживает повышения. Но большая их часть будет тянуть дело тем же самым бесконечно медлительным образом, и в этом, мои юные друзья, и будет спасение и сохранение нынешней империи. Они будут связаны с бюрократией. Зависеть от бюрократии. Удерживайте ее, если это возможно, под своим контролем. Но никогда не ослабляйте ее. Именно она спасет человечество, когда опустит руки последний мечтатель, когда обрушится последняя утопия. Бюрократия — это единственно вечное, что создало человечество.
А после этого Майкел улыбнулся, и студенты вновь рассмеялись, потому что поняли: император и сам знал, что перегнул палку. Но вместе с тем они знали, что имел в виду император, когда говорил с ними, они поняли его представление о будущем. Неважно, кто стоит у руля, пока команда сама знает, как вести корабль.
Только никто не воспринял этого во всей полноте, как Киа-Киа. Освященной временем системы престолонаследия не было, как это было в Певческом Доме, где выбор нового Песенного Мастера Высокого Зала возлагался на Глухого, и никто потом не протестовал Вместо этого правление империей доставалось самому сильному и решительному в момент смерти Майкела. История учила, как много правителей рушила собственные империи, пытаясь возвысить своих фаворитов или родственников в качестве престолонаследников. У Майкела подобных желаний не имелось. Он объявил студентам Принстонского Государственного Института, что собирается поручить наследование закону естественного отбора, тем временем создавая организацию, которая сможет пережить все потрясения.
Первые несколько лет после смерти Майкела будут интересным времечком, решила про себя Киа-Киа, и тут же задумалась: как это, ведь эти годы будут связаны с резней и бедностью; сама она была рада знать, что выживет и будет работать это тяжелое время в правительственных учреждениях.
Майкел поднялся, после чего поднялись с мест и все остальные, а когда он вышел из помещения, тут же начались десятки разговоров. Киа-Киа стало смешно от того, как эффективно Майкел завоевал всех своей теплотой и непреднамеренностью. Неужели все они забыли, что этот человек убил мириады других людей на сожженных им мирах, что только грубая сила и бессердечность привела его к власти? Но вместе с тем она восприняла то, что даже проведя подобную жизнь, Майкел был способен настолько скрыть свое коварство, что каждый в зале, кроме нее
Ладно, оставим это сукину сыну. Он был достаточно шустрым, чтобы выжить, являясь целью номер один во всей галактике. Скорее всего, он умрет в своей постели.
— Презирать кого-нибудь — это так легко, — раздался рядом с ней голос Анссета.
Девушка повернула свое лицо к Певчей Птице.
— А я думала, что вы ушли. Что ты имел в виду, когда говорил, чтобы я слушала?
Киа-Киа сама удивлялась тому, что говорит с такой злостью.
— Потому что ты не слушала, — голос мальчика был вежливым, но она слыхала в нем нотки песенной речи.
— Только не надо этого со мной. Меня не обманешь.
— Нельзя обмануть только глупца, — ответил на это Анссет. А он вырос, отметила девушка про себя. — Ты притворяешься, что не любишь Майкела. Но из всех здесь собравшихся ты одна любишь его более всего.
Что он этим хочет сказать? Киа-Киа была взбешена.
— Неужели я похожа на убийцу? — спросила она.
— Ты получишь все, чего захочешь, — ответил Анссет. — И если тебе будет нужно, ты убьешь.
— Уже не одни только песенки, но и психология. Насколько же далеко продвинулось твое обучение.
— Я знаю твои песни, Киа-Киа, — сказал мальчик. — Я ведь слыхал, как ты поешь, когда пришла ко мне в ясли за Эссте в тот день.
— Я никогда не пела.
— Нет, Киа-Киа. Ты пела всегда. Только ты никогда не слыхала песню.
Анссет собрался уходить. Но его настроение доверенности и превосходства раздражало девушку.
— Анссет! — позвала она, и мальчик остановился, обернувшись к ней. — Тебя используют, пользуются тобой, — сказала она. — Ты думаешь, что о тебе заботятся, но они всего лишь пользуются тобой. Инструмент. Ты всего лишь глупое, ничего не понимающее средство.
Она не собиралась говорить это громко, но, отвернувшись от мальчика, увидала, что многие студенты глядели на нее и Анссета. Тогда она отпрянула от мальчика и пробилась сквозь студентов, которые были достаточно умны, чтобы ничего не говорить, но, без сомнения, дивились, с чего это ей взбрело в голову разговаривать с Певчей Птицей Майкела да еще и сердиться на него.
Одного этого было достаточно, чтобы занять студентов сплетнями на несколько дней. Но, прежде чем добраться до дверей, девушка услышала, как все разговоры стихли, и над собравшимися вознесся голос Анссета, поющий песню без слов, но говорящую — она, единственная из всех студентов знала, что это была песня надежды, дружбы и самых откровенных пожеланий. Киа-Киа замкнула свое сознание для фокусов Певческого Дома и вышла из помещения, после чего молча ожидала в фойе с охранниками, пока гид не повел их обратно.
Автобусы, принадлежащие Институту мобили, отвезли их в Принстон. Но перед тем у них была еще одна остановка в старинном городе Филадельфия, где был похищен один из их студентов. Впоследствии его ужасно обезображенное тело было найдено на берегу реки Делавер. Это был пятнадцатый случай похищения, кончающегося жестоким убийством; эти преступления давно уже заставляли Филадельфию и многие окрестные города жить в страхе. Остальные же студенты в мрачном настроении возвратились в Принстон и возобновили занятия. Только вот Киа-Киа не забывала Анссета. Никак не могла забыть. В воздухе витала смерть, и хотя Майкел не был ответственным за безумные убийства в Филадельфии, она считала, что и он сам может умереть так же жестоко. Эти жестокости продолжались уже несколько лет, после чего Киа-Киа пришло в голову, что и Анссет тоже может быть вот так же скручен и изуродован. Хотя ей было плевать на весь Певческий Дом и на Певчую Птицу Майкела, она надеялась, что прелестный мальчик, который вспомнил ее после стольких лет, сможет безопасно покинуть Сасквеханну и вернуться домой, в чистоту Певческого Дома.