Пешка в большой игре
Шрифт:
– Включи связь, что нам птичка чижик скажет... Прокопенко повернул верньер на матовой панели подводной рации.
– ...Крутаков, в рот те ноги, отзывайся! – ворвался в рубку злой голос Чижика.
Мичман схватил микрофон.
– На связи!
– Почему молчал, еб твою мать! Под трибунал захотел?!
– Генерал приказал... Режим радиомолчания, как на лодке... – Крутаков сразу струхнул.
– Преступник твой генерал! По всей России его ищут! Мы все за него под суд пойдем! А ты небось его упустил!
– Так согласно приказу... Дали
– Доюни и возьми его, живым или мертвым! Живым или мертвым, понял?! Иначе всем хана, а тебе – в первую очередь!
Чижик отключился.
– Вот ведь пидоры!
Крутаков так завернул штурвал, что Прокопенко и Тимофеев с размаху шмякнулись о железную переборку.
– Сами обсираются, а мы их чисть, да еще виноваты! Кто этого долбаного генерала на лодку пустил? Кто его с нами отправлял? Сейчас бы сами его и брали, козлы вонючие!
Примерно такие же слова говорил недавно Чижик в адрес Сушнякова, а еще раньше – Сушняков в адрес Дронова. Но брать живым или мертвым бывшего подводного пловца и бывшего начальника одиннадцатого отдела генерала Верлинова предстояло мичману Крутакову, старшине второй статьи Прокопенко и старшему матросу Тимофееву.
– Надеть акваланги! – зло скомандовал мичман. – Ты с ним все обнимался, теперь выйди поцелуйся! – бросил он Тимофееву.
Крутаков увеличил скорость до максимума. «Малютка» резво рванула вперед.
– Значит, так: я его оглушу тараном, а вы затянете внутрь. Если загнется – принайтуйте на палубе, вместо скутера!
Верлинов чуть шевельнул ручку руля глубины, и скутер послушно скользнул к поверхности. Половина пути пройдена. Генерал сбавил скорость и осторожно пробил головой зеркальную гладь поверхности, сразу оказавшись в другом мире. Вместо сырой рассеивающей мглистости водной толщи, бесконечной череды теней и полутонов здесь царили ослепительный свет, яркие блики, буйство цветовых оттенков.
Верлинову до боли захотелось выплюнуть загубник, сбросить маску и полной грудью вдохнуть чистый, свежий, просоленный, напоенный йодовым запахом водорослей, натуральный морской воздух. Долго-долго дышать, вентилируя легкие, освобождая их от затхлого сжатого консерванта. Но он умел терпеть. Следовало осмотреться.
До Тиноса оставалось чуть меньше километра. Типичный греческий остров
– известняковая гора со скудными пятнами зелени, склоны застроены двух – и четырехэтажными домами, сложенными из местного камня. У длинной набережной пришвартовано несколько десятков яхт, от причала отвалил небольшой пароходик с туристами, под отвесной скалой застыли лодки ловцов губок. Огромный паром медленно тянул к Афинам. Белоснежная, с лиловыми парусами яхта подходила к причалу. Может, это и есть «Мария»? Верлинов напряг зрение в явно неосуществимой надежде увидеть на корме Христофора с биноклем и помахать ему рукой.
Шестое чувство заставило переключить внимание на подводный мир. Вовремя!
Прямо на него атакующим курсом шла сверхмалая подводная лодка отряда боевых
Выйдя из прокуратуры. Каймаков остановился на тротуаре и стал ждать. Следователь – довольно молодой жирняк с лицом пройдохи был почему-то вежлив, предупредителен и даже позволил позвонить со своего аппарата. Каймаков набрал оставленный Карлом номер, тот пообещал немедленно приехать. Он позвонил и в «Инсек», но Морковина на месте не было. Скорее всего едет сюда.
Когда рядом затормозила красная иномарка, Каймаков решил, что предположение оправдалось, и наклонился к раскрывшейся задней дверце. Сильный толчок в спину вогнал его в салон, машина рванула с места, он сидел между двумя незнакомыми парнями, физиономии которых не располагали к близкому знакомству.
– Один есть, – сказал водитель. – Сейчас возьмем второго и расспросим – куда общие деньги дели...
– Ты знаешь, кого взял? Кого спрашивать собираешься? – развязно процедил Каймаков.
Так же нахально он вел себя в дежурке тридцать второго отделения и убедился, что это дает результаты: сержант, щедро отвешивающий оплеухи подавленным, безответным «сидельцам», относился к нему крайне корректно.
И сейчас сидящие по бокам парни недоуменно переглянулись.
– А кто ты такой? – настороженно спросил левый.
– Я друг Клыка. Слышал про такого?
Левый оторопел.
– Слыхал...
– А про Седого слышал? У него спросили – можно меня хватать и в тачку запихивать?
Конвоиры отодвинулись в разные стороны. Сразу стало просторней. Машина замедлила ход.
– Мы-то что, – сказал правый. – Нам сказали, мы сделали. Может, кто что напутал. Разберутся!
– Точно, – облегченно вздохнул левый. – Мы к тебе, брат, ничего не имеем. Скажут – назад отвезем. Ошибки везде бывают...
Иномарка вкатилась в переулок. Возле обнесенного хлипким забором пустыря стояли микроавтобус «Фольксваген» и две «Волги».
– Пойдем пересядем...
Каймакова вывели наружу и подвели к «Фольксвагену». Из «Волги» четыре крепыша вытащили незнакомого человека.
– Заходите. – Из микроавтобуса выглянул коротко стриженный парень с ушами борца.
Каймаков забрался в просторный салон на двенадцать кресел. Следом втолкнули незнакомца.
– Товарищ Васильев, товарищ Каймаков, – представил их друг другу борец. – Впрочем, вы знакомы. Казну нашу вместе захватывали, делили небось тоже вместе... Гена Сысоев усмехнулся.
– Сейчас поедем в одно уютное место и поговорим. У нас тоже есть препарат, развязывающий языки!
Он сделал знак, и в микроавтобус вошли четыре человека.
– Везите наших друзей на дачу. Я заеду за Седым и присоединюсь к вам.
Борец выпрыгнул, захлопнул дверь и направился к одной из «Волг».
– Поехали, – сказал охранник.
Водитель включил двигатель. Что-то щелкнуло, охранник схватился за живот и осел на черный коврик, покрывающий пол. Еще щелчок, и струя крови брызнула из шеи здоровяка с расплющенным носом.