Пешка в чужой игре
Шрифт:
Простые, незамысловатые слова песни тронули душу Виктора и, несмотря на усталость после трудного и насыщенного событиями дня, спать ему расхотелось.
Так и пролежал он на спине, закинув руки за голову, с открытыми глазами до глубокой ночи. А поезд мчался вперёд, мерно постукивая по рельсовым стыкам колёсными парами и мягко покачивая из стороны в сторону железные вагонные ящики, увозя всё дальше и дальше от центра страны едущих в этом поезде пассажиров. Ещё в трёх пересыльных тюрьмах:
ГЛАВА СЕДЬМАЯ. ПРИБЫТИЕ НА ЗОНУ.
...Пассажирский поезд сообщением Хабаровск - Комсомольск-на-Амуре, прибыл в пункт назначения ранним утром.
Минут пятнадцать тащился состав от границы станции до вокзального перрона, все, замедляя и замедляя ход пока, наконец, не остановился.
– Приготовиться на выход с вещами! – крикнул появившийся в коридоре начальник конвоя и быстрым шагом прошёл в тамбур. Вслед за ним шёл здоровенный прапорщик с кипой папок в руках. Началась выгрузка этапников из вагона.
– Первый пошёл! – зычным голосом крикнул конвоир, открывая одну из камер.
– Второй пошёл!
– Третий…
В Комсомольске-на-Амуре произошла уже тщательная сортировка этапников и распределение их по «воронкам». Малолетки и подследственные поехали в СИЗО, осужденные - в колонии по режимам.
Ехали долго. Дорога - врагу не пожелаешь: рытвины, ухабы, резкие подъёмы и такие же резкие спуски.
Машину подбрасывало на ухабах, клонило то в одну, то в другую сторону на крутых виражах и каждый раз испытывающие крайние неудобства, запертые в тёмном, железном ящике зэки, поливали отборным матом и шофёра машины, и конвой, и всех начальников вместе взятых.
А тут ещё ко всему, один из конвоиров, молодой солдат оказался любителем художественного свиста и всю дорогу от самой станции упражнялся в этом жанре искусства, насвистывая мелодии из репертуара знаменитых эстрадных исполнителей.
– Слушай, начальники, сколько нам ещё болтаться в этом ящике? – не выдержав, спросил кто-то из этапников, обращаясь к конвоирам.
– Долго, - коротко бросил один из конвоиров, с сержантскими лычками на погонах.
– Ну а всё-таки? – не унимался решивший «пообщаться» с сержантом. – Столько же, сколько уже проехали?
– Столько, полстолька и четверть столько, - ухмыльнулся сержант.
– Козёл долбанный, - злобно огрызнулся этапник. – Сказать, что ли, трудно? Нацепил три сопли на погоны и считаешь себя большим начальником?
– Прекратить разговоры! – повысил голос сержант. – Расшлёпался тут, смотри у меня!
– Не гони «жуть», здесь пугливых нет, - сказал с усмешкой всё тот же голос из-за решётчатой двери. – Лучше скажи своему напарнику, чтобы прекратил свой концерт, всю душу вымотал.
– Пусть свистит, мне не мешает, - пожал
– Один вот так же всё свистал - его поебли, и он перестал, - не в силах терпеть больше соловьиные трели конвоира, крикнул кто-то из темноты автозака. Одобрительный дружный громкий хохот поддержал остряка.
– Кто это сказал? – прервав своё выступление, грозным голосом спросил любитель художественного свиста, услышав сказанное в свой адрес.
– Все говорят, - отозвался из темноты всё тот же задорный голос. В «воронке» опять одобрительно засмеялись.
– Да я вас всех тут сейчас выебу! – сорвался на крик, побелевший от злости конвоир, и угрожающе передёрнул затвор автомата.
– Сначала ****ку отрасти, - не сдавался остряк из темноты. – И ружьишком не балуй.
– Уроды!!! – вышел из себя уже не владеющий собой молодой конвоир. – Да я вас!... При попытке к бегству!
– Чего ты вяжешься с ними? – лениво приоткрыв один глаз, спросил молодого конвоира сержант, которому уже порядком надоела пустопорожняя перепалка солдата с этапниками. – Подначивают тебя, салагу, а ты...
Молодой посмотрел на него затуманенным взглядом и тут же остыл, словно вылили на него ушат холодной воды, медленно сел на своё место, поставил оружие на предохранитель и замолчал. Затихли и этапники, но ненадолго.
– Может, на зону к ужину успеем, горячего похл***** не мешало бы, - мечтательно вздохнул кто-то.
– Это вряд ли, - авторитетно заявил трижды побывавший на зонах, Горби. – Пока доедем, пока одно начальство договорится с другим, пока примут, пройдёт не мало времени.
– Значит, ещё сутки давиться сухомяткой? – разочарованно протянул кто-то в темноте.
– Не стони, - недовольно поморщился Горби. – Утром в карантинке пожрёшь.
«Воронок» с этапниками подкатил прямо к административному корпусу колонии и остановился напротив вахты. Рядом остановился второй.
Из проходной вышел капитан с красной повязкой на рукаве, на которой большими буквами было написано - ДПНК, что означало, дежурный помощник начальника колонии.
Рядом широко шагал старший прапорщик с повязкой НВН на рукаве, чуть сзади шли ещё два прапорщика.
Навстречу им поспешил начальник конвоя, сопровождающий «воронки». Следом - прапорщик с кипой папок в руках.
– Сколько? – спросил дежурный помощник начальника колонии после короткого обмена приветствиями.
– Тридцать три богатыря, - сказал начальник конвоя и сделал знак выглядывающему из автозака сержанту. Тот сразу же снял замок с решётчатой двери, отгораживающей арестантов от конвоя.