Пески Палестины
Шрифт:
Эсэсовец словно прочел мысли Бурцева. Повернулся к тевтонам:
— Обыскать! Все обыскать!
Вот, собственно, ради чего сюда и приперлись немцы. А грабеж средь бела дня — это так, цветочки…
Обыск длился недолго. Чтоб осмотреть торговую лавку и скромное жилище Мункыза, сараюшку во дворе да пустую беседку, много времени не требуется.
— Ничего, — доложили тевтонские кнехты.
— Ничего, — подтвердил рыцарь.
Фашик, однако, оказался более сведущим в подобных делах.
Цепкий глаз эсэсовца скользнул по коврику и подушкам в беседке. Носок сапога тронул притоптанную землю.
Эх, Мункыз‑Мункыз… Конспиратор, блин, подпольщик‑самоучка! Бурцев снова глянул на камень под ногой. Схватить, шарахнуть под фашистскую каску, в основание шеи, цапнуть «шмайсер». А там — трава не расти.
Мункыз перехватил его взгляд. Чуть заметно качнул головой — погоди, мол, не торопись. Бурцев погодил. Сарацинский мудрец отчего‑то не производил впечатления перепуганного вусмерть человека. Что‑то задумал старик, на что‑то надеялся? Ладно, камень обождет. Бурцев решил довериться алхимику. Пока…
— Убрать! — гитлеровец кивнул на коврик и подушки в беседке.
Подошли и отошли кнехты. Коврик с подушками полетели в сторону.
Немец сгреб ногой солому, землю. Раз, другой. Показались обитые кожей доски.
— Что тут у тебя, старик?
— Тайный подвал, — спокойно ответил Мункыз. — Для особых смесей.
— Для особых?
— Да. Для редких веществ, которые следует хранить подальше от дома.
— Что за смеси? Что за вещества? Почему прячешь подвал?
— Чтоб никто не пострадал по неведению, — пожал плечами Мункыз. — Если какой‑нибудь злоумышленник заберется сюда в мое отсутствие…
— Открывай! — потребовал немец.
Без тени волнения алхимик поднял крышку лаза. Эсэсовец заглянул вниз — в темноту. Зажал нос.
— Ох‑х‑х! Ну и запах!
Да, шибануло капитально. У Бурцева, стоявшего в отдалении, и то глаза заслезились. Забористый запашок! Острый, пронзительный, отвратный… Пахло помойкой, дохлятиной и еще невесть какой гадостью. Гадостями, точнее, собранными воедино в жуткой концентрации. По сравнению с этим убойным букетом даже стойкая алхимическая вонь, что окутывала подворье Мункыза, казалась теперь изысканнейшим ароматом.
— Огня! — кривясь, потребовал Хранитель Гроба.
Дали ему огня. Запалили факел. Ни один мускул не дрогнул на лице лекаря.
Автоматчик с собакой, которая от накатившей вони беспокойно вертела носом и потихоньку сходила с ума, остался снаружи. Тевтонский рыцарь — тоже. В нору загнали кнехтов.
«Ну, вот и все», — подумалось Бурцеву. Рука сама тянулась к камню. Сейчас удобный момент — немцы не смотрят в его сторону.
— Здесь тоже ничего нет! — глухо донеслось из‑под земли.
Бурцев от изумления и неожиданности выпустил булыжник.
— В самом деле? — удивился эсэсовец. — Ищите лучше.
Гитлеровец не верил.
В потайном подвальчике что‑то упало, что‑то разбилось…
— Точно — ничего, хэр Хранитель! Снадобья да мази всякие. И воняет так… дышать нечем.
— Вылезайте!
Фашик не удержался. Привязал скулящего пса к беседке, взял факел, полез в подвал сам. И тут же выскочил обратно. Ругаясь, отплевываясь.
— Что за пакость ты там
— Я говорил благочестивому господину Хранителю Гроба, что часть субстанций, с которыми мне приходится иметь дело, лучше хранить подальше от жилья.
Ответ прозвучал почтительно и подобострастно. Если алхимик и улыбался сейчас, то искусно прятал насмешку в седой бороде.
Немцы ушли. Впрочем, «ушли» — не совсем то слово. Прикрыв носы ладонями, они уж скорее бежали от газовой атаки. Опасность миновала. Бурцев, превозмогая отвращение, подошел к подвалу, спустился вниз.
На утоптанном земляном полу догорал брошенный факел. Рядом валялись глиняные черепки. Среди битой керамики — маслянистое пятно с белыми шипящими потеками и вкраплениями самых разных цветов и оттенков. А вот снарядов‑фугасок, положенных сюда же, на это самое место, нет и в помине. И оружия нет. Вот так чудо! Вот так алхимический опыт!
Бурцев судорожно глотал вонючий воздух и тупо щупал пол. А ничего! А ни хрена! Но как?!
Глава 42
— Все просто, — улыбнулся Мункыз.
Невыносимая вонь понемногу выветривалась. Слезу, по крайней мере, уже не вышибало, так что старик тоже рискнул спуститься в тайный закуток. А спустившись, сунул руку за неподъемный стеллаж и…
И все действительно оказалось проще некуда. Здоровенный шкаф вдруг сдвинулся с места, провернулся вокруг своей оси. Сразу потянуло сквозняком. Откуда‑то из‑за стены потянуло, выдувая неприятный запах и наполняя подвал спертым воздухом подземелья.
Так… Между задней стенкой стеллажа и каменной кладкой образовалась щель. Потом щель расширилась, стала проемом, в который запросто мог бы пройти человек.
— Старые ходы госпитальеров, — пояснил Мункыз. — О них неизвестно даже всезнающим Хранителям Гроба. Когда немецкие колдуны прокладывали Проход Шайтана, большая часть подземелий обрушилась. Но ходы, что связывали владения иоаннитов с аль‑Кумамы — церковью Гроба, уцелели.
Бурцев начинал понимать. Укрытый от чужих глаз подвал всего лишь маскировал вход в настоящий тайник алхимика‑подпольщика. Туда‑то и была спрятана вся контрабанда. А чтобы у немцев не возникло желания устраивать под землей обыск…
— Ты специально разлил здесь какую‑то гадость, да, Мункыз?
— Ну, положим, это вовсе не гадость, — не то обиделся, не то развеселился старик. — Я разбил сосуд с особо зловонными ингредиентами, которые использую для создания философского камня и алхимического напитка, продлевающего жизнь.
— Хм, — Бурцев принюхался, пытаясь определить состав убойной смеси. Не смог. — И о каких же ингредиентах идет речь?
— О, слишком долго перечислять, — Мункыз ухмыльнулся. — Это сложная смесь. Прокисший джак [52] , козлиный помет, львиная моча…
52
52 Чрезвычайно вонючий плод, по форме напоминающий грушу